Проект «Геката»

Токацин

— Встань! — рявкнул сармат. Очень давно ему не было так жутко. Он отшвырнул бы висящих на нём людей, но их лица были прижаты к его броне, — без сломанных носов и челюстей не обошлось бы.

Самка подпрыгнула на месте и в ту же секунду уже была на ногах. Остальные, выпустив Гедимина, встали рядом с ней, по-прежнему глядя на него с восторгом и обожанием.

— Хозяин, — прошептал один из самцов, худощавый юнец со смутно знакомым лицом. — Мы ждём приказов. Мы склоняемся, мы будем служить. Дай нам…

— Пусть все сядут, — сказал сармат, угрюмо щурясь. На приказ это мало походило, но люди подчинились мгновенно. Гедимин посмотрел в пустые чёрные зрачки и поёжился.

— Сидите здесь. Молча, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Я найду помощь.

Прислонившись спиной к задвинутой створке, он покосился на испачканную броню. Кровь он вытер, но жижа, которой его оплевал Лиут, присохла к нагрудным пластинам, — о ней сармат забыл. Он осторожно поднёс к ней щупы анализатора, и тот, секунду поразмыслив, вывел на экран очертания огромной сложной молекулы. Гедимин безнадёжно покачал головой. Всё, что он понял, — это органика, частично завязанная на хлоре… и, возможно, активируемая хлором. Такая же жидкость вытекла из верхнего конца лопнувшего туловища Лиута; её потёками была покрыта скамья и забрызган пол. Аккуратно, стараясь не наступать на маслянистые пятна, сармат подошёл к двери и нажал на клавишу передатчика.

— Кенен, приём, — тихо сказал Гедимин, надеясь, что на базе его услышат. — Тут очень нужен толковый медик. Массовое отравление.

В наушниках булькнуло.

— Ясно, — буркнул Кенен секунду спустя. — Ты всё-таки встрял. Сиди там, я позову Питера.

— Пусть наденет скафандр полной биозащиты, — прошептал Гедимин. — Спецфильтры в респиратор — хлор, хлорорганика.

— Запомнил, — отозвался Кенен. — Будь на связи.

Гедимин стоял неподвижно, прислушиваясь к посвистыванию и скрежету в наушниках и тревожащей тишине в соседней комнате, пока не услышал голос Кенена.

— Питер едет.

Доктор Фокс вышел из лифта ровно через пятнадцать минут. Увидев в коридоре фигуру в тяжёлом защитном костюме, сармат облегчённо вздохнул и открыл перед медиком дверь.

— Ничего страшного, мистер Фьори, — говорил на ходу Питер, поглядывая на мигающий передатчик. — Небольшой несчастный случай. А вот вам надо бы взять перерыв и поспать. Когда вы спали в последний раз? Не помните? Вот это-то и плохо. Ничего, я сам договорюсь с вашим постояльцем. Не привыкать, нами вообще редко довольны…

Он придавил пальцем мигающую кнопку, перевёл дух и поднял на Гедимина встревоженный взгляд.

— Что произошло? Кенен сказал мне, что вы вдохнули токсин…

— Не я, — буркнул Гедимин, плотно закрывая шлюз. — Их тут шестеро. Ты понимаешь в хлорорганике?

Он отступил в сторону, пропуская врача в комнату, забрызганную фиолетовой кровью. Теперь Гедимин заметил, что, кроме свежих лиловых пятен, на ковре и стенах виднеются подсохшие бурые. Он вспомнил порезы и следы укусов на телах пленников, и его передёрнуло.

— Бо-же мой, — тихо, не повышая голоса, выдохнул Питер, шагнув в комнату. — Это и есть ваша… хлорорганика?

— Лиут, — недобро сощурился Гедимин. — Илэн. Эта дрянь на его шкуре… жёлтая, не фиолетовая… она что-то делает с мозгами. У меня на скафандре тоже…

Питер на секунду склонился над изломанным телом, проверяя реакцию зрачка, тут же сбрызнул перчатку дезинфектантом и повернулся к сармату.

— Илэн, — подтвердил он. — Строжайший запрет на посещение Солнечной системы. На сто лет, если не ошибаюсь. Это действие… оно было оправдано?

Он с прищуром посмотрел Гедимину в лицо. Тот молча поманил его к запертой комнате.

Гедимин боялся дружного крика «Хозяин!», но пленники не издали ни звука. Они сидели на полу и молча смотрели на него — или сквозь него в стену. Тот, у кого были сломаны пальцы, так этого и не заметил.

— Были тут, когда я пришёл. Вон та, — он указал на самку с тёмным от крови подбородком, — убивала вон ту. Рвала зубами. Этот, с щупальцами, приказал. Ему нравилось. А я вмешался.

«Что сегодня с языком?!» — раздражённо сощурился Гедимин, обнаружив, что речь ему даётся ещё труднее, чем обычно. «И я, что ли, надышался?»

— Шестеро из восьми, — пробормотал Питер, выглядывая из-за спины сармата. Пленники, заметив его, дружно зарычали, приподнимаясь на руках.

— Сидеть, — негромко приказал Гедимин, и шестеро, одновременно сомкнув зубы, опустились на ковёр.

— Хотели убить меня, когда Лиут умер, — продолжал он. — Я запер их тут. Потом вошёл, а они облизали мне ноги. Это жёлтая слизь… меня обрызгало в той комнате…

— Выйдем, пожалуй, — тихо сказал Питер. — Не будем их волновать.

Гедимин захлопнул двери и повернулся к медику. Тот, присев на ковёр рядом с илэном, распаковывал переносную лабораторию.

— Я возьму пробу с вашего скафандра, — деловито пояснял он, доставая запакованные пробирки и маленькие сложенные по одному листки. — Это что-то из разряда нейротоксинов. Похоже, контактного действия. Вам повезло, что вы были в доспехах.

Гедимин угрюмо кивнул.

— И Ренцо тоже. И Дэвид, — вспомнил он, пока Питер, взяв листок пинцетом за край, прикладывал к его скафандру. — И они все говорили, что Лиут — гуманоид. Что эта дрянь делает с мозгом?

— Мы скоро это выясним, — пообещал Питер, разрезая образец надвое. Одна часть упала в анализатор, другую он взял пинцетом и понёс к закрытой двери.

— Можете впустить меня?

— Хозяин! — донеслось из-за прикрытой Гедимином двери, и сармат поморщился. В этот раз ноги облизывали не ему, но, видно, и Питеру это не понравилось — он немедленно вернул пленников в неподвижное положение, но на этот раз приказал им лечь.

Он вернулся через десять минут с наборами полных пробирок, сложенных по две, и тут же склонился над анализатором.

— Мощнейший нейротоксин, — пробормотал он, заправляя материал в посвистывающий аппарат. На экране Гедимин увидел ту же молекулу, что показал ему наручный анализатор, — только здесь она была рассечена на части и расписана непонятными обозначениями.