Проект Х

Перунов Антон

– Лампу убери, мне не видать, кто там такой борзый кукарекает.

– Ах, ты сссука, да я тебя, - злобно зашипел невидимый оппонент в ответ, качнувшись через порог. Ну, иди, иди ко мне, голубь сизый, уж я тебя приголублю. В камеру ворвалось мощное амбре, да он пьяный...

– Стой.
– Второй голос, глухой и сиплый, вот и Гиви нарисовался.
– Пусть сам выйдет, - и после короткой паузы, - если захочет...

Интересно, значит, я могу и не захотеть? Чего происходит вообще, что за концерт в дурдоме?

– Эй, Гиви,

что у тебя в тюряге творится? И кто этот поцак упившийся? Новый клиент? Так посади его в другую камеру, мне его вонь ни к чему.

– Выходи падла русская. Думаешь, спрячешься, да я тебя все равно завалю, курва!
– Прорычал мужик. Глаза уже адаптировались, и я сумел разглядеть лицо - это же тот самый парень, с которым я днем повздорил на улице. Вот, говорила мне мама, не надо людям плохо делать... Странный концерт, неспроста все. Зарежут, а потом скажут, мол, бежать пытался. Но и в камере отсиживаться не хочу. Этот сосунок драться хочет, унизить меня, ну, пусть попробует. Только вот страшно очень. Черт, как же страшно. Убить кого-нибудь легче стало бы наверняка. Ухватил куртку в левую руку и встал.

– Слышь, Гиви, разъясни по понятиям, чего тут за бардак творится?
– Шагнув из камеры, спросил я.

– Ты счас умирать будешь, медленно, - пьяно кривя рот, выкрикнул парень. А Гиви так и молчит, вот козел.
– Я тебя на ремни изрежу, суку.

В руке у него появился здоровенный ножик, скорее тесак. Все, полный конец обеда. Парень хоть и напившийся, а действовать начал с умом. Не спешил, дуром не кидался, на что я в тайне понадеялся. Значит, не судьба. Я же тянуть не стал. Резко махнув курткой, накинул ее на голову и оружие противника, перехватил вооруженную руку, безжалостно заломил, давя на локтевой сустав. И одновременно врезал коленом под дых. Толчком плечом в спину припечатал парня к бревнам стены. Перехватив в руку тесак, сдернул куртку с головы и пнул его пару раз от души. Обернулся к Гиви и обнаружил, его спокойно сидящим за столом с 'ПМ' в руках. Понятно.

– Ты, Гиви, не спеши. Мне этот пьяный дурак без надобности. И свинорез его тоже. Давай я его выкину на улицу, а мы с тобой спокойно посидим, побалакаем. Не против? Хммм, молчание - знак согласия.

Выволочь бесчувственное тело труда не составило. Тесак полетел следом. Закрыл вход на засов и присел к столу.

– Есть охота, подкинь арестанту, а, чего-нить похавать?

– Меня Петром зовут.

– Так ты с Земли?
– Радости моей не было предела, наконец-то 'камень' заговорил, хм, каламбур...

– Нет, Дардские горы. Оттуда я родом.

– Горец? Не слыхал еще про таких. А имя - Петр, русское.

– Тебя Вячеслав зовут?

– Да.

– Ердея знаешь?
– Неожиданно спросил Петр.

– Тебе какое дело?
– уклончиво ответил я. Мало ли...

Лысый тюремщик лишь довольно склонил голову, не отрывая от меня проницательного взгляда.

– Забудь про него. Никому ни слова, понял? Даже под пыткой, тебе же лучше будет.

– Понял. Забыл.
– Задумчиво протянул я. Не к тебе ли Мадху бегал, а Петруха? Не прост ты, горец. Но лучше догадки свои при себе держать, а то урежут язык, запросто. Дела тут серьезные, судя по всему.

– Так что за - пожрать, выпить и закусить?
– Вернулся я к более актуально-нейтральной теме.

– Сейчас.
– Петр встал и прошел к шкафчику у стены. Вскоре на столе возник роскошный натюрморт, украшенный парой стаканов и небольшой, мутноватой бутылью с чем-то прозрачным, укупоренной вырезанной из деревяшки затычкой. Уже знакомая грудинка, черный хлеб и чеснок, круг кровяной колбасы, кусок брынзы, ломоть копченой красно-алого, жирно блестящего рыбьего балыка, пучки незнакомой зелени и родного до слез зеленого лука.

– Это чего? Хавчик зеков? Тогда я у тебя пропишусь на постоянку.... Или надзирателей так кормят?

– Нет. Я по дереву, кости работаю. Времени хватает. Вот и ...

– Ладно, давай, выпьем за знакомство, Петр, прости, не знаю как тебя по батюшке.

Он щедро плеснул густой, ароматной жидкости, наполнив до середины стаканы, и поднял свой. Молча чокнулись и залпом опрокинули в глотки. Ухххх. Не то, что горло, поток раскаленной лавы медленно протек до самых кишок, заполняя все тело. Вещь. Даже закусывать не тянет, но надо, иначе развезет быстро.

– Хорошо пошла. Из чего делаете?
– Понять, что пили не водку, труда не составило, а дальше стопор - не похоже ни на что.

– У нас, в горах делают.

– Ого, дальний путь эта бутыль проделала или Дардские горы недалече?

– Неделя пути.
– Скупо откликнулся Петр, наливая по новой. Лихо. Умеет пить, мужик, уважаю. Я сам к напивону не склонен. Так что со второй тормозну пока.

– Скажи мне Петр, зачем меня сюда запихали и чего дальше ждать?

Тот не спеша, красиво выцедил второй стакан, задумчиво уставясь в потолок созерцал там нечто и лишь минуту спустя, когда я уже и ждать перестал, ответил.

– А ничего не будет. Вот допьем и на боковую. Спать.

– Ну, тебе виднее.
– С сомнением протянул я. И словно в воду глядел.

За дверью раздался шум, а потом в нее громко заколотили. А так как Петр не спешил не то что открыть, а просто откликнуться, то стук стал еще настойчивей и громче, да еще и крики присоединились.

– Эй, тюрьма, отрывай! Приказ!

Выпив еще стакан и зажевав кусок балыка, Петр таки поднялся с тяжким вздохом и подошел к двери.

– Кто там долбится посреди ночи?
– Прорычал в ответ.

– Эй, Петро, открывай, старшой велел арестанта на допрос привесть.

– Посреди ночи? Обойдется. Завтра пусть допрашивает. А седня спать пора. Вот так ему и передай.

– Ты чего, лысая бошка, сдурел совсем или пропил последний ум? Старшой велел! Слышь?!