Проект «Миры пяти солнц». Охотники за прошлым
Шрифт:
Журналистка на мгновение задумалась.
– Хочу.
– Могу посоветовать крымское красное полусладкое две тысячи двадцатого. Хороший год был, солнечный… – он на секунду замер, – как рассказывают.
– Я полностью доверяю твоему вкусу, – девушка нажала на кнопку на браслете и завершила запись.
Глава 3
16 июня 2049 года, Россия, Санкт-Петербург, центр города.
После конференции Тихонова решила проветрить голову, заодно посетить пару антикварных лавок. Репутация «собиральницы редкостей» летела впереди
– Яков Самуилович, добрый день! – колокольчик на дверях лавки оповестил о приходе гостьи.
– Александра, звезда моя, – из подсобки вышел седой старичок. – Как я рад тебя видеть.
– Я вас тоже, – девушка подошла к нему и осторожно обняла. – Вы же знаете, что я не просто так приехала.
Старичок подошел к двери, прежде чем закрыть лавку, оглядел улицу. Там стояли три «неприметных» черных «Рыси». Один из наблюдателей присел на лавку, делая вид, что читает газету. Хозяин лавки покачал головой, возвращаясь обратно.
– Александра, давно ты обзавелась такими друзьями или тебе уже Константина не хватает? – в голосе Антиквара слышалась ирония.
– Если до сих пор некоторые хотят получать по шее, – несколько легкомысленно пожала плечами девушка, отвечая на незаданный вопрос. – Да, он все не угомонится, считая, что ему можно многое. Алексей Михайлович был весьма любезен и предоставил мне сопровождение.
Саша сняла очки, поискала в кармане салфетку. Жест сказал Якову Самуиловичу много, поэтому он поманил девушку за собой в заднюю комнату. Это место было знакомо ей в мельчайших подробностях. Здесь показывали и рассказывали, какие артефакты имеют ценность, а какие – всего лишь красивая игрушка, рассчитанная на дилетантов. За столько лет ничего не изменилось, словно она вчера оставила недочитанную книгу, лежавшую на столике: с притаившейся в углу комнаты софы свисал плед, а если засунуть руку за подушки, то можно найти пару открыток, присланных…
Саша резко развернулась, выходя из комнаты в сторону кухни, где на барной стойке уже дымились две чашки ароматного чая.
– Итак, душа моя, что ты хотела?
– Мне надо «близко» познакомиться со Старком.
– А твой отец знает, что ты задумала? – старичок внимательно посмотрел на девушку.
– Знает, мы с ним это обсуждали, – ответила Саша, продолжая вертеть в руках снятые очки. – Он согласился, что попробовать стоит…
– И когда это надо сделать?
– Хорошо бы завтра, как раз будет мероприятие, где по сведениям отца должен быть он.
– Ну надо, значит познакомлю. Но какие могут быть продолжения этого знакомства, ты знаешь?
– Мне же не десять лет, я девочка взрослая, – Саша рассмеялась, возвращая очки на законное место.
– Ладно, мне на этой неделе принесли очень интересные артефакты, как раз по тому направлению, какое тебе любопытно. Сейчас покажу.
Антиквар вышел из кухни. Отсутствовал он недолго и вернулся, то принес футляр. Щелкнули застежки, крышка приподнялась, открывая взглядам старинные браслеты из серебристо-белого металла, лежавшие на тёмном бархате.
– Но… откуда? Позволите? – она осторожно взяла один из браслетов в руки. Слишком долго времени изучала их только по книгам, воспоминаниям. А вот теперь – держит в своих руках. – Вы хотите их продать?
– Тебе же надо «познакомиться» с одним молодым человеком поближе?
– Да… конечно…
– Поэтому за них я запрошу очень смешную цену.
– Сколько?
– Твои услуги, когда они мне понадобятся.
– Согласна.
– А поторговаться?
– Яков Самуилович, – девушка притворно возмутилась.
Старичок улыбнулся.
– Думаю, что они подойдут к твоему наряду на вечер, – он надел браслеты на запястье девушки, а футляр вручил Эрскому.
Саша вышла из лавки и направилась к припаркованной машине. Какая-то мысль ей не давала покоя. Хотя об этом можно подумать позже, сейчас время поджимало. Надо ехать приводить себя в порядок и отправляться на встречу.
По дороге девушка, казалось, бездумно смотрела в окно на проплывающий мимо нее город. Он всегда кардинально отличался от Столицы. Если Москва была более «патриархальна» и из современного был только Сити, а остальное вынесли за «бетонку», стремясь сохранить исторический облик. Питер же, напротив, старался вместить в себя новизну, только центр города остался историческим. Наконец девушка поймала за хвост мысль, что ее беспокоила – пропали цокольные этажи в исторической части города – окошки, спуски в полуподвальные помещения.
Она достала свой ноут, открывая его. На экране была чернота, при этом пальцы девушки забегали по клавиатуре, информация выводилась стекла очков.
«Так. Новый мэр Питера издал указ о реставрации центральной части города». Официальные источники твердили о скором восстановление его истинного облика. Саша коснулась оправы очков, переключаясь на Даркнет.
«Почитаем, что там пишут. Власти ищут очередные клады, поскольку финансирование из Москвы снизилось на двадцать процентов по сравнению с прошлым годом. Не дают покоя артефакты Константиновского дворца начала века».
Девушка закрыла ноут, откинулась на спинку кресла, задумчиво постукивая пальцами по крышке.
***
К месту встречи Платон Судов планировал прийти минут за десять до назначенного ему времени. Свернув на Камскую улицу, он неспешно шёл мимо старинных церквей, стараясь сохранить поведение и внешность питерского обывателя. Это ему вполне удалось.
Джинсы, закатанные по новой моде до середины голени, становились похожими на украденные у ребёнка. Ровного зелёного цвета футболка была на пару размеров больше и поэтому свисала мешком, скрывая рельеф мускул. Такой комплект в обязательном порядке предполагал наличие шляпы из псевдосоломы. Шляпа у Платона была.
Потолкавшись у ларька с мороженным, он приобрёл пломбир и подошёл к информационному стенду. Здесь, на левом берегу пересекающей Васильевский остров реки Смоленки располагалось старое кладбище. Среди пешеходных дорожек, зелени и замшелых могильных памятников было тихо. Проходившие мимо Судова немногочисленные прохожие либо молчали, либо негромко переговаривались.
Выбрав момент, когда рядом никого не было, Платон ткнул в грудь мороженным и провёл белую сливочную линию до колена. Удовлетворенный результатом, он поднялся на крыльцо церковной лавки и вошёл внутрь.