Проект «Миссури»
Шрифт:
Самое удивительное, что гордость была настоящей. Без тени вызова или бравады, маскирующих комплекс неполноценности. Нет, никакими комплексами тут и не пахло. Она была более чем довольна собой. Хотя выглядела, прямо скажем, на все свои сорок восемь.
— Нет, обычно я готовлю сама. — Она откусила ломтик морской тартинки с икрой и запила бивитаминным коктейлем. — Но у Наташки тоже вкусно. И полезно, главное. Когда времени не хватает… Знаешь, сегодня заседание Лиги Хранительниц Очага, я ее председатель, потом Ассамблея по трудным детям, вечером банкет у «Теплых домов», а между всем этим еще презентаций штуки три… ну, на все не попаду, это точно. Скажи, Юлька, у академиков тоже такая жизнь сумасшедшая?
Юлия невольно улыбнулась:
— Ну, я пока еще только член-корреспондент.
— Значит, поспокойнее? Тогда приходи к нам на Лигу. У тебя ведь семья есть… Я и Лановую звала, — Ленка обвела широким жестом помещение «Двух калорий», словно приглашая ресторан быть представителем своей владелицы, — но она же не замужем. Стесняется, бедняжка.
Образ «бедняжки Лановой» — ее, цветущую и преуспевающую бизнес-стерву, Юлия не так давно видела по люкс-визиону — был настолько нелеп и комичен, что захотелось по-девчоночьи прыснуть в кулачок. Она отпила глоток обогащенного сока. Взять себя в руки, не расслабляться. С какой это стати Ленка упомянула… семью?..
Прощупать почву. Осторожно.
— А чем занимается ваша Лига?
— Ну-у… — Ленка широко развела руками. — Всем. Несмотря на высочайшие темпы развития нашей страны, некоторые еще недостаточно четко представляют себе место женщины в современном обществе. В деловой или там научной сфере — куда ни шло. Но в семье мы остаемся одна… один на один с нашими проблемами: дети, муж…
Юлия с коротким звяком поставила бокал на столик. Оно?!.
Ее собеседница отправила в рот последний кусочек тартинки — и вдруг перестала жевать. Вокруг ее любопытных глаз отчетливо обозначились лучики-морщинки.
— А это правда, Юль? Мне еще тогда рассказывали, так сразу не поверила… Ну, что ты вышла замуж за Вениаминыча?
Кивнула:
— Правда.
— И… до сих пор живете?
Снова кивнула, молча. Сложное выражение Ленкиного лица не поддавалось описанию. Игра?
— Так ему ж, наверное, уже под восемьдесят… Хотя сейчас такие стимуляторы выпускают, что и в сто запросто. Некоторые из наших членкинь настроены категорически против, но вообще Лига одобряет научные инновации. Почему мы должны отставать от прогресса, если он возвращает радости жизни? Но ты молодчина, Юлька. Такие мужики на дороге не валяются.
Юлия ждала продолжения. Розовые пузырьки поднимались из оранжевой глубины сока и лопались на поверхности бокала.
Если не сейчас, то — промах. Все-таки случайная встреча, и ничего больше.
— Но круче всех вышла замуж Алька Багалий, — мечтательно протянула Ленка. — Вовремя она его окрутила. А к ней же, кажется, Линичук неровно дышал… ну, Гэндальф. И знаешь что?
— Что? — безразлично спросила Юлия.
Ленка склонилась над столиком и доверительно прошептала:
— Уверена: если б Алина вышла за него, Гэндальф и был бы сейчас Президентом страны.
— Меня нет, — бросила Юлия в монитор внутреннего селектора.
Она знала, что в этот самый момент ее непонятное поведение вовсю обсуждают социологические красотки в своих полупрозрачных сотах за стеной; что уровнем выше жук Богуцкий корпит над отчетом и, конечно, сбросит его на сервер ученого совета куда раньше, чем пошевелится членкор Румянцева; что программа летит ко всем чертям вместе с ее академическим званием… Ее здесь нет. И правда, уж лучше стоило пойти с Ленкой на заседание этой их бабьей Лиги…
Доверительная беседа бывших сожительниц по общежитию сошла на нет раньше, чем закончился сок и салатики от «Двух калорий». Так и должно было произойти. Они успели перебрать нескольких общих знакомых и незаметно оказались перед тем рубежом, за которым маячило неизбежное — «а помнишь…».
А помнить… не то чтобы нельзя. Но уж очень не хотелось бы. Табуированная тема на грани непристойного. Кстати, может быть, потому что в расшифровке аббревиатуры присутствует слово «международный»?
А Саня до последнего — даже лет пять назад еще случалось — представлялся «преподавателем МИИСУРО». Совсем незнакомым людям. И по-мальчишески забавлялся, глядя на их оторопелые, шокированные лица. Но — почти никогда не упоминал «Миссури» в разговорах с ней. Тщательно, вплоть до невероятного, изгонял это понятие из их общего «а помнишь…». Почему? Стыд?.. Страх?..
Она и сама всю жизнь боялась. За него, за детей. Какой это был ужас пятнадцать лет назад, когда перевернули вверх ногами весь их дом, разыскивая неизвестно что и неизвестно зачем. ЧТО — она поняла гораздо позже… А сначала был постоянный кошмар ночь за ночью: а если бы Катю и годовалого Валика не отвезли тогда к бабушке?!. И если бы Саня, еще молодой и склонный к красивым жестам, не пригласил ее на романтический ужин в загородном ресторане, перелившийся в романтическую ночь в загородной гостинице…
Всего лишь старый компьютер. Всего лишь бредовые полуночные россказни парня из комнаты напротив — как некстати вспомнила его сегодня Ленка… Все это Юлия Румянцева предпочла давно и бесповоротно забыть. Спокойно делала научную карьеру, не размахивая понапрасну дипломом одиозного учебного заведения. Такая же, как все; врожденный интеллект, широкая эрудиция и способность творчески мыслить еще никому не вменялись в вину. Она никогда не хранила никаких тайн. Никогда не имела отношения к чему-то крамольному и тем более преступному.
И Саня — не имел. ОНИ просто перестраховываются.
Но так или иначе он никуда не полетит. Она сумеет найти нужные слова. Вечером.
Снова пискнул видеофон: на разгорающемся мониторе мелькнула призрачная физиономия Богуцкого. Дурак. Чем подслушивать ее разговоры, лучше бы сварганил поскорее отчет по программе. Что ж, было бы стыдно дать обскакать себя такому дремучему идиоту.
— Юлия Румянцева. Слушаю.
— Вы уже на месте, Юлия Николаевна? Как хорошо: тут из Института сравнительной политологии третий час вас добиваются… Соединяю.