Проект Повелитель
Шрифт:
– Не знаю. Сегодня. Может быть, завтра. Ты лежи, не разговаривай. Силы береги. Не прошла бы пуля насквозь, хана бы тебе была.
– Рус, а это правда, что я Джокера?..
– Ты спи давай!
– Перетянул так, что дышать больно. Заснешь тут. Ты мне лучше расскажи, что там Муха про нас еще написал?
Руслан поморщился, но чего теперь скрывать?
– Он написал, что не знает, выжили мы или нет.
– Елки зеленые! И как это понимать?
– Скорее всего, выжили, раз книжица оказалась в нашей деревне.
– Вот этого я и понять не могу. Книжицу он еще не писал, а мы его
Руслан скривился.
– Думаешь, ты один над этим голову ломаешь? Написано давно. В незапамятные времена, а только сейчас случилось. По всему выходит, что вернемся мы сейчас, когда не родились еще.
– Как это мы есть, когда нас еще нет? Ни родителей, ни дедов с бабками?
– Дойдем – разберемся.
– К Насте свататься будешь? – хитро улыбнулся Лис.
– Дурень! Нет никакой Насти, сам только что говорил.
– Зато другие девки, поди, есть.
– Ну теперь я за тебя спокоен. Раз про девок вспомнил, значит, жить будешь!
За дверями лифта нас ждал скелет. Уныло прикорнув к стене, он сидел на полу и скучал. Брр! Казалось, вот сейчас он встанет и скажет, что ждать заколебался. Поэтому и позеленел, как в том анекдоте. Белый халат на нем истлел, только по полам халата угадывался его цвет. Ябеда равнодушно посмотрел на скелет и ничего не сказал.
Я вздрогнул: после того подземелья в городе, где останков людей вообще не наблюдалось, это было что-то новенькое. А почему он не вышел на поверхность? Первая мысль, мелькнувшая в голове, что он умер от голода. Ох, как не хотелось бы мне закончить так жизнь! Коридоры от лифта вели в трех направлениях. Прямо, налево и направо. Мы люди простые, прямо пойдем.
Двери. Кругом двери. Заглянув в первую попавшуюся, ничего интересного не увидел. Три стола с мониторами. Шкафы с торчащими из них проводами. Дальше. Открыв следующую дверь, я чуть не вляпался. Уничтожающая пелена ходила по комнате. При моем появлении она включилась. Нос убрать я успел. Хорошо хоть шаг не сделал. Но, рьяно отпрыгнув назад, я нечаянно сбил с ног Ябеду.
– Да что ж ты под ногами-то путаешься! Он захныкал:
– Чего дерешься? Чего я тебе плохого сделал?
Я глубоко вздохнул. Ей богу! Прав Хаймович, грех на него обижаться. А обижать его вообще непростительно. Я не мог объяснить это как Хаймович, но чувствовал это всем сердцем.
– Вставай, горе ты мое! Не бил я тебя, так получилось. Ты уж не обижайся? Ладно?
– Вот плечо из-за тебя зашиб, – сказал он, потирая совсем не плечо, а ниже.
Н-да, ну и дела, вот попали. Мне стало невыразимо скучно. Может, оттого что с нами нет Хаймовича, который радуется, как ребенок, и умеет своей радостью заражать других? А может, потому что подземелье это у меня не первое. И с открытым ртом я уже ходить не буду. Вряд ли меня сильно удивят различные колбы с монстрами и истлевшие трупы. Но, скорее всего, это оттого что выхода я не нашел, и эта проблема терзала меня как ворон крысу.
А крысами здесь и не пахло. Пахло здесь застарелыми трупами, которые вроде и не воняют уже, но воздух не озонируют. Заглянув в очередную комнату, я обнаружил еще одного жмурика.
– Обалдеть! – выразился я вслух. – Он что, жетон в лесу нашел?
А в ответ тишина. К находке Ябеда остался безучастен. Мне же стало не по себе. «Он не смог выйти! Он не смог выйти!» – застучало в висках. Дойдя до конца коридора, я хотел повернуть направо, но Ябеда, плетущийся следом, вдруг ухватил меня за рукав:
– Стой! Стой! Плохо! Очень плохо! Остановившись, я проверил перед собой. Что живого тут никого нет, я определил еще спускаясь в лифте. Но вот на всякие нехорошие штучки-дрючки древние были горазды. Вроде никакой опасности нет. Подышим, подумаем. От пыли свербило в носу. Я чихнул, невзначай упершись рукой на стену. Бабах! Чуть руку не зацепило. Сверху, с потолка, упала металлическая решетка, отрезав вход в коридор, и включившееся марево смерти прошлось по отрезанному участку.
– Хорошенькое дело! Это так здесь своих встречают? Это тех, которые с допуском! – крикнул я, и эхо прокатилось под каменными сводами. Подземелье нравилось мне все меньше и меньше. Честно говоря, от нехороших предчувствий начинал бить мандраж. Кое-как успокоившись, я разобрался с ловушкой. От стены к стене шли невидимые лучи, и, если между ними появлялся некий предмет, ловушка срабатывала. Но как их увидел Ябеда? Обернувшись на него, я впервые заметил некие эмоции на его лице. Сказать, что он боялся, было бы слишком мягко. Его трясло от страха.
Повернув налево, я стал мысленно проверять пространство перед собой. Видеть лучи я не мог. Догадался просто. Но этот левый коридор был просто усеян трупами, старыми, высохшими, в белых халатах, в шкурах, попадались и в камуфляже. Без колебаний отобрал у одного из них лук и пошел дальше, держа его перед собой на вытянутой руке.
Хаймович как-то рассказывал, что таким способом по болоту ходят, палкой щупают, чтоб в трясину не попасть. Но сдается мне, тут похуже болота будет.
Камешек коснулся воды и с шипением булькнул. П-ш-ш!
– И здесь то же самое, – с тоской в голосе сказал Руслан.
– А ты думал? Муха врать не будет! Сказал через мост, значит, знал, что реку не переплыть.
– Друг мой, это разве мост? Четыре стальные веревки? Я не смогу тебя перенести.
– Иди сам. Не вдвоем же пропадать.
– Хорошего же ты обо мне мнения! – обиделся Рус. – Сказано в писании: «Сам пропадай, а друга из беды выручай!»
– А я про что?
Коля хоть и проболтался всю дорогу у Руслана на плече, выглядел куда хуже уставшего донельзя Руса. Ему было то жарко, то холодно. Губы пересохли и потрескались. Щеки запали, а под глазами появились синие мешки. Пить просил каждые пять минут, и жажда не проходила.