Проект «Ватикан»
Шрифт:
— Эта женщина очень много значит для нас, доктор, — шепнул Экайер.
— Давно она в таком состоянии?
— Пять суток, — ответила сестра. — Пять суток, после того как…
— Не надо было Андерсону ходить на охоту, — проговорил Экайер. — Он меня уверил, что с ней все будет в порядке, что ей нужен только покой…
— Андерсон — это тот, который погиб?
— Он и ещё двое. Они пытались отговорить его. Он тут новичок был, не представлял себе, чем это грозит. Я вам сказал, что это из-за глухомана, или не говорил?
— Нет, не говорили. Что за глухоман?
— Это страшный хищник. Свирепый,
— Температура держится уже трое суток подряд, — отметил Теннисон. — И ни разу не падала?
— Ни разу, доктор. Совсем незначительные колебания.
— А одышка?
— Все хуже и хуже.
— Какие препараты она получала?
— В карте все указано, доктор.
— Да, вижу, — сказал Теннисон.
Он взял руку женщины, чтобы пощупать пульс. Рука была тонкая, вялая. Пульс — частый и неглубокий. Взяв из чемоданчика стетоскоп, он выслушал грудную клетку. В лёгких были слышны сильные хрипы.
— Питание? — спросил он у сестры. — Её кормили?
— Последние двое суток — только внутривенно. А до этого — немного молока и бульона.
Теннисон посмотрел на Экайера, стоявшего по другую сторону кровати.
— Ну? — нетерпеливо выговорил тот.
— Пневмония, скорее всего, — нахмурился Теннисон, — Судя по всему, вирусная. У вас есть лаборатория, чтобы сделать анализы?
— Лаборатория есть, — вздохнул Экайер, — лаборанта нет. Он был вместе с Андерсоном и Олдриттом.
— И все трое погибли?
— Да, все трое. А вы, доктор, не могли бы?
— У меня нет опыта, — покачал головой Теннисон. — Я могу только лечить. Как у вас с лекарствами?
— Лекарств у нас много, самых разных. Да и с персоналом до сих пор проблем не было. У нас было двое лаборантов. Но один уволился месяц назад. И мы никого не смогли найти на его место. Харизма, доктор, не то место, которое привлекает хороших специалистов.
— Самый точный диагноз, который я могу поставить при таких обстоятельствах, — сказал Теннисон, — вирусная пневмония. Чтобы типировать вирус, нужно, чтобы поработал опытный лаборант, иначе просто невозможно, Ведь сейчас так много новых вирусов, которые подхватываются и переносятся с планеты на планету, что крайне трудно вслепую определить специфику возбудителя. Но я вычитал в медицинских журналах, что пару лет назад появилось новое лекарство — противовирусный препарат широкого спектра действия…
— Вы имеете в виду протеин-Х? — спросила сестра.
— Точно. У вас он есть?
— Нам доставили немного последним рейсом «Странника». Вернее, предпоследним.
— Это лекарство может помочь, — сказал Теннисон Экайеру. — Но действие его пока изучено мало, чтобы можно было сказать что-то наверняка. Этот препарат оказывает специфическое воздействие на белковую оболочку вируса и разрушает вирус целиком. Мы пойдём на определённый риск, если решим воспользоваться этим лекарством, но выбора у нас, похоже, нет.
— Вы хотите сказать, — проговорил Экайер, — что не можете гарантировать…
— Ни один врач не смог бы гарантировать.
— Не знаю, — пожал плечами Экайер. — Так или иначе мы должны спасти её. Если не дать ей этот протеин…
— Она может выжить, — сказал Теннисон. — Её организм вынужден будет самостоятельно
— Она такая старенькая… — покачала головой сестра. — Сил у неё совсем мало.
— Ну, а если дать ей протеин-Х, — спросил Экайер, — можно быть уверенным, что?..
— Нет, нельзя, — ответил Теннисон.
— Насчёт лекарства… Вы хотите ещё подумать? Доктор, вам решать. Но мне кажется, что времени у нас совсем немного. Что вы порекомендуете, доктор?
— Как врач, я могу сказать совершенно определённо: если бы я один принимал решение, я бы прибегнул к протеину-Х. Он может не помочь. Но насколько я знаю, это — единственное средство, способное одолеть неизвестный вирус. Должен откровенно сказать: протеин-Х может и убить её. Даже если он поможет, он может не помочь до конца.
Он обошёл кровать, встал рядом с Экайером, положил руку ему на плечо.
— Эта женщина — близкий вам человек? Она для вас лично много значит?
— Не только для меня. Для всех нас. Для всего Ватикана.
— Я искренне желал бы быть вам полезным. Я не имею права ни на чем настаивать. Могу ли я сделать что-нибудь, чтобы помочь вам принять решение?
Женщина пошевелилась, приподняла голову и плечи с подушки, попыталась сесть, но снова упала на подушку. Лицо её скривилось, губы зашевелились. Сквозь булькающие хрипы послышались слова.
— Башни! — выкрикнула она. — Чудная, высокая лестница до небес! Слава и покой! И парящие ангелы…
Гримаса боли исчезла с её лица. Она закрыла глаза и умолкла.
Теннисон поймал взгляд сестры. Та смотрела на старуху как заворожённая.
Экайер схватил Теннисона за плечо.
— Мы воспользуемся протеином, — сказал он. — Мы должны им воспользоваться.
Глава 9
В номере, куда Экайер привёл Теннисона, было довольно уютно. Пол в гостиной был устлан пушистым ковром. Мебель — почти элегантная, половину одной из стен занимал камин, в котором ярко полыхал огонь. У другой стены стоял обеденный стол и стулья, ближайшая к столу дверь вела в кухню. Напротив была расположена спальня. Стены украшали зеркала в изящных резных рамах и неплохие картины. На каминной полке выстроились затейливые статуэтки, похоже — из слоновой кости.
— Присаживайтесь, доктор, отдыхайте, — сказал Экайер Теннисону. — Чувствуйте себя как дома. Кресло очень удобное. Выпьете чего-нибудь?
— Не найдётся ли у вас скотча?
— У вас неплохой вкус, — улыбнулся Экайер. — Где вы отведали скотч? Этот напиток мало кому известен. Разве что немногим старикам…
— С этим божественным напитком, — сказал Теннисон, — познакомил меня капитан «Странника». Он сказал, что это напиток Древней Земли.
— А, капитан. Он снабжает нас. Привозит несколько ящиков с каждым рейсом. У нас — постоянный контракт на поставку с планетой, называемой «Солнечный Танец», — планета эта, как вы, вероятно, догадываетесь, населена людьми. Единственная, кстати говоря, планета, на тысячи световых лет в округе. Того, что он доставляет, вечно не хватает. Мало того, ещё и сам в ящики руку запускает. Но мы помалкиваем, не возражаем. Его можно понять, правда?