Проект Ворожея

Чередий Галина Валентиновна

– Широко известен господин Гомон именно благодаря своей студии боди-арта «Обнаженная душа». – М-дя, название явно не очень подходило, лучше бы «Галереей голых задниц» обозвался. – Набрал молоденьких моделей из глубинки обоих полов и устраивает в большинстве своем закрытые показы для граждан с толстой мошной. На форумах имеются упоминания, что одними показами и перфомансами дело не ограничивается. Некоторые почти напрямую называют Гомона сводником и сутенером с, так сказать, эстетическим уклоном. Причем пользуется эта его студия повышенным спросом.

– Это, типа, новая услуга в сфере эротических

услуг «раскрась на свой вкус и поимей»? – фыркнул я, опираясь на спинку его стула.

– Видимо, что-то вроде того, – кивнул Василий, показывая мне новые фото, где обнаженные женщины и мужчины то валялись на асфальте с какими-то плакатами и надписями в интересных местах, то выстраивали из себя же причудливые фигуры. – Также его студия весьма охотно устраивает обнаженные акции протеста, само собой, тоже не на общественных началах, а хорошо проплаченные.

На последнем фото вообще явно занимались групповухой, причем прямо средь бела дня на улице. Кажется, я даже помню шум про это в новостях. Они чего-то там символизировали этой эстетической похабенью или протестовали. Понятное дело, что я сам ни разу не образец высокой морали и стыдливости, но такое было для меня перебором. Чем добровольно занимаются взрослые люди за закрытыми дверями, не важно, наедине или массово, это их сугубо личное дело. Но, черт возьми, по улицам дети ходят и просто люди, которые подобное видеть не хотят. И тех, кто платил за эти акции, тоже не понимаю. За что бы они там ни боролись и к чему бы ни призывали таким образом, разве люди запомнят что-то, кроме бесформенной кучи раскрашенных, беспорядочно трахающих друг друга тел? Не верю я в вопли о том, что только такое ударное воздействие на низменную часть человеческой натуры способно заставить прислушаться. Ну, или, может, я ханжа и примитивно мыслящий тип, если отвлеченные разговоры – это последнее, что я предпочитаю, когда уж решаю раздеться?

– Млять, а чего его до сих пор не прикрыли на хрен? – нахмурился я, рассматривая через плечо Василия сменяющиеся картинки на мониторе.

– Ну, у него модели все совершеннолетние, у всех хитро составленные договоры, да и научены они правильно отвечать во время административных задержаний за нарушение общественного порядка, – пожал плечами парень. – Каждый раз, когда пахнет жареным, они, типа, сами по себе активные граждане, а Гомон с его студией весь в белом, с нимбом на голове. К тому же сам понимаешь, что наши чинуши тоже не брезгуют пикантными развлечениями с разрисованными мальчиками и девочками, а значит, прикрывают зад этому мазилке, если он загорается.

Вот уж точно. Среди власть имущих всегда были и будут извращенцы и сластолюбцы, покрывающие вещи страшнее и омерзительнее, чем этот радужный бордель и его создатель. Конечно, открыто никто из них не признается, что любит на досуге раскрасить чьи-то сиськи или член, а потом поиметь или подставиться, но сунься я официально в такой гадюшник от искусства, и дадут сверху такого пендаля, что сердце через рот выскочит.

– Понимаю. Думаешь, нам есть смысл к нему соваться? Таким, как он, стоит корочки показать, тут же вопить начнет о нарушении его прав и свобод, не говоря уже о вызове в контору, – скривился я. – Может, скрытое наблюдение за ним будет надежнее?

– Ну, мы можем поступить тоньше, сыграть на самолюбии, оно обычно у таких персонажей нереальных размеров.

– Типа, предложить ему быть консультантом и посвятить нас, лишенных художественного видения профанов, в тонкие сферы творчества?

– Ну, чем не вариант, – вздохнув, пожал плечами Василий.

– А если кто-то из его окружения и есть наш маньяк, то в каком направлении мы копаем, станет ему моментально известно, и он затаится, – размышляя, клацнул чайником, хотя сейчас предпочел бы банку пива вместо кружки чая. Но мы не всегда получаем, что хотим. – Такие не останавливаются сами. Но затаиться может, а может, и наоборот – активизироваться. Я почти уверен, что он неспроста оставляет жертвы так, чтобы их нашли как можно скорее. Возможно, узнав, что мы пришли искать его именно в студии, он возомнит, что мы признали в нем художника, и как-то обозначится.

– Обозначиться он может новым трупом, – потер лоб Василий, и я не мог с ним не согласиться.

– Это да. Слушай, Васек, а может, ты Гомону этому в модели подашься? – фыркнул я. – Разнюхаешь все изнутри?

– Куда мне – угловатому и нескладному. Это уж лучше тебе. Будешь у дамочек состоятельных в возрасте нарасхват, особенно как раскрасят. В горошек, например! – Парень, сдерживая хихиканье, прикусил губу.

– Не, мне нельзя! У меня в рабочее время не встает! Только сугубо после! Так что я там буду профнепригодным. Да и староват я, и грудь брить не согласный, – засмеялся я, швыряя в него ручкой.

– Ладно, если серьезно, то давай адрес этой студии, я господину Гомону нанесу визит вежливости, а потом посмотрим. И что, он единственный, кто этим занимается у нас?

– Да нет, но все остальные или его ученики, или крутятся рядышком. На самом деле все равно одна компашка, – Василий застучал по клавишам. – Я тебе весь список распечатаю. В принципе, не так и много их. Господин Гомон, типа монополист, остальные не выдерживают конкуренцию с его размахом.

– Ученики… мля, – пробормотал я, помешивая чай. – Такому еще и учат, оказывается!

– Конечно, учат, ничего то ты не понимаешь в колбасных обрезках, Антон!

– Понимающий, пей чай, если хочешь, и сейчас поедем опять поквартирный обход проводить, проверять утверждение нашей госпожи Влады о виновности мадам Сысоевой, – отхлебнул, обжигая язык.

Василий неожиданно просиял и уставился на меня так, словно я его долбаный герой.

– Ты чего? – прищурился я подозрительно.

– Ничего, – замотал он головой с растрепанной рыжей шевелюрой. – Просто… думал, тебя долго убеждать придется в том, что Влада права.

– Эй! Я не считаю, что она права, ясно? И ты этого знать не можешь! И не вздумай такое где-то ляпнуть, – тут же все мое напряжение вернулось. – Мы просто будем проверять одну из версий, потому что в этом и состоит наша работа. Ясно?

– Конечно. Как скажешь, – парень закивал, не встречаясь со мной взглядом, но продолжая довольно скалиться.

Вот ведь придурок. Умный, продвинутый, но придурок! Надо с этой Владой поговорить по-взрослому. Не фиг такому парню толковому мозги пудрить этими своими…