Профессиональный оборотень. Книги 1-10. Компиляция
Шрифт:
– Ну и что? – спросила я, не понимая, какое отношение предстоящее событие имеет к нашему делу.
– А то, что Волк не преминет поприсутствовать на презентации новой вывески. Он слишком тщеславен, чтобы пропустить такое событие, окончательно утверждающее его наполеоновские амбиции.
– Понятно, – сказала я.
На деле понятного было мало. Неужели ребята рассчитывают застрелить Зверя, пока он будет торжественно перегрызать красную ленточку? Или будут палить навскидку в толпу, ориентируясь на голос…
Гадать можно было до бесконечности, разумнее просто дождаться вечера. Когда мы вернулись в деревню, Алекс с котом сказали, что идут в трактир. К тому же эти нахалы
Лично меня подобное перераспределение обязанностей совсем не устраивало, я затопала ногами и стала возмущаться на всю улицу. Командор прямолинейно сказал, чтобы я заткнулась и уже воспринимала его предложение как приказ, что они с агентом 013 мужчины и у них больше прав, кроме того, их заранее пригласили на этот мальчишник в трактире, устраиваемый по случаю женитьбы Жана Пьера, насколько я помнила, местного героя-любовника. И напоследок, как бы оправдываясь, Алекс пояснил, что не пойти они не могут, потому что на мероприятии предусматривается бесплатная выпивка. А егермейстер, отказывающийся от бесплатной выпивки, выглядит более чем подозрительно. После чего ребята, развернувшись, с радостным прискоком рванули к трактиру, куда стекалось, как я только что заметила, почти все мужское население деревни, оставив всю дневную работу на своих женщин.
Мне ничего не оставалось, как, проводив своих товарищей тоскливым взглядом, отправиться вдоль по улице. От нечего делать в голову лезли самые пустые мысли, как, например: кого же все-таки выбрал Жан Пьер из четырех претенденток? Может, они кидали жребий? Или тыкались спицами через платок? И как, интересно, будет проходить праздник? Я знала, что на юге Франции устраивали бои быков и бега коров, но тут, в Оверни, люди к коровам, а коровы к людям относились гуманнее и понапрасну друг друга не беспокоили.
Я вышла на площадь у церкви. Здесь сидели кружком девушки и плели венки, выбирая более-менее пригодные ромашки из целого стога полевых цветов, сваленного рядом. Готовясь к празднику, некоторые из них украсили лифы платьев красными и фиолетовыми цветами. Крестьяне деловито готовили трибуну, которой служила старая разваливающаяся телега, сверху покрытая досками. Я немного побеспокоилась, что во время выступления оратора – а староста Жак Коротышка должен был произносить торжественную речь по случаю праздника – она почти наверняка рассыплется в труху или просто рухнет. С другой стороны подъехали фургончики с бродячими актерами, они стали устанавливать свою сцену, презрительно косясь на телегу.
Среди плетущих венки девушек я увидела трещавшую без умолку Жослин и направилась к ней.
– О, привет, Жаннет! – Всем своим видом Жослин показывала, что ей не очень приятно меня видеть, но она продолжила, почему-то поджав губы: – Не думай, я не в обиде, я тебя понимаю – каждая девушка у нас на селе мечтает об этом.
– О чем?! – У меня расширились глаза. Почему-то сразу представилось что-то очень неприличное…
– Ты прекрасно знаешь о чем, милая… Почему ты так смотришь? Не надо ради меня притворяться! Разумеется, о том, что сегодня вечером твоя свадьба с Жаном Пьером!
Я растерянно окинула взглядом лица всех девушек, ожидая, что кто-нибудь сделает опровержение, но все они молчали, уставившись на меня злобно-завистливыми взглядами.
– Э-э, девчонки, вы что-то путаете, – промямлила я.
Вся эта орава в любой момент могла вскочить и наброситься на меня с неконтролируемой яростью, тем более что тут присутствовали все четыре претендентки, считая Жослин. А она вдруг, сменив гнев на милость, кинулась мне на шею и стала искренне желать счастья, целуя и крепко обнимая. Я попыталась высвободиться, видя, что на нас уже косятся, но тщетно.
– Извини, не хочется тебя разочаровывать, – из последних сил, чувствуя, что мне уже не хватает воздуха, выговорила я. – Но я даже никогда не видела этого вашего любимчика, так называемого Жана Пьера. Кто тебе сказал, что я за него выхожу замуж? Вы меня с кем-то путаете.
Жослин наконец стала соображать. Она немедленно выпустила меня и впала в глубокую задумчивость. К сожалению, тут негде было достать кислородную подушку, в которой я больше всего нуждалась на данный момент, – хватая ртом воздух, я была вынуждена осесть прямо на землю. Встреча с Волком прошла для меня заметно легче, чем с этой ненормальной… Какой черт дернул меня к ней подойти, и что это за треп обо мне и местном донжуане? Жослин недоуменно смотрела на меня:
– Мне сказала Мари Анна, а ей Мария Луиза, а Марии Луизе призналась Мадлен Тибо, а Мадлен услышала об этом от своей тетки Симоны, которой рассказала Тереза Пирожница, а ей бабушка Марго, а бабушке Марго я не знаю кто. Получалось, что ты, Жаннет, сестра королевского егермейстера Густава Курбе, который только вчера появился в нашей деревне по приказу короля, давшего ему две недели на поимку жеводанского Зверя, выходишь замуж за Жана Пьера. А еще я слышала – король велел твоему брату, непременно связав, доставить волка живым в ближайший административный округ, где бедного Волчика должны будут судить и по вынесении приговора сначала повесить, потом отрубить ему голову, колесовать и под конец четвертовать, после чего все части его тела, кроме головы, собрать, поместить в самую большую пушку и выстрелить в сторону Австрии, а голову ваш брат должен положить в инкрустированный сундучок и доставить в Париж ко двору. Все это приказ короля, который я видела собственными глазами. Так что, ты не выходишь замуж?
Это была кульминация. Я почувствовала сильное головокружение и желание выругаться матом.
На протяжении всего рассказа подружки Жослин энергично кивали, подтверждая каждое ее слово. Я кляла себя за то, что вообще приблизилась к этим дурам, но теперь мне ничего не оставалось, как утолить их любопытство и рассеять сомнения.
– Нет, тут какая-то дикая ошибка! Я клянусь вам, что у меня и в мыслях не было намечать на сегодня свою свадьбу, тем более что такое ответственное решение я не стала бы принимать с бухты-барахты.
– А-а, так все-таки это правда! – вскричали сразу несколько сельчанок.
– Я не знаю вашего вшивого Жана Пьера, берите его себе с потрохами, без остатка. Он мне не нужен, сколько вам повторять?!
Кажется, девчонки начали мне верить. Но все же хотели быть уверенными до конца.
– Поклянись, что сегодня у тебя не будет свадьбы, – деловито потребовала Жослин. – И что ты никогда не выйдешь за Жана Пьера!
– Клянусь. – Но в душе в этот момент я засомневалась: если этот парень действительно такой красавчик, к тому же если он уже заочно согласен и даст мне французскую прописку, то почему бы и нет? Это стоило сделать хотя бы из-за того, чтобы досадить зарвавшимся сельчанкам, – ведь их зависть будет обеспечена, а что еще так удовлетворяет самолюбие женщины и делает ее счастливой, как не зависть окружающих женщин. Если я выйду за Жана Пьера, мне будут завидовать здесь так же, как завидовали бы дома, если бы я была женой Бреда Пита. Не меньше и даже больше, я думаю.