Профессиональный оборотень. Книги 1-10. Компиляция
Шрифт:
– Именно, – щелкнул пальцами Профессор, правда, беззвучно, слишком пушистые они у него для таких понтов.
– Гениально. Но если у Наполеона страх перед вашим кошачьим родом, – прищурясь, съязвила я с притворным беспокойством в голосе, – то это может вызвать непредсказуемое поведение с его стороны. В отличие от магистра Мальборка он может просто отправить тебя на гильотину!
Но котик спокойно ответил:
– По идее больше всего он должен бояться черных кошек, а я, если ты видишь, серо-белый, а при том еще весьма ярко выраженный самец!
И ведь на все у него есть ответ,
– И все-таки… – поддерживая меня, засомневался Алекс.
– Я уверен, что моя порода поможет нам повлиять на него. Насколько известно, это был человек-кремень, и даже смутить его, не то что манипулировать им, мало кому удавалось. Возможно, мне удастся сделать трещину в этом историческом монолите…
– А что, если то, что он трепещет при виде любой бродячей кошки эбенового окраса, всего лишь легенда? Может, он, наоборот, весьма беспощаден к котам?
– Не городи ерунды…
– И любит отрабатывать на твоих хвостатых собратьях сабельные удары?
– Алиночка, прекрати!
– И сам снимает с них шкурки, а как раз такой, как у тебя, ему и не хватает в качестве трофея над камином?
– Ты замолчишь наконец несносная-а-а?!! – сорвался кот, едва не бросаясь на меня с кулачками.
Я удовлетворенно заткнулась. Итак, теперь мы можем отправляться в Ватерлоо!
…Конечно, в любом случае Европа и Россия не позволили бы Наполеону остаться у власти, даже в случае его победы под Ватерлоо. Но ведь если и самые незаметные события могут изменить будущее, то победа в таком грандиозном сражении могла бы иметь необъяснимые и страшные последствия. Ведь по какой-то причине сотни тысяч французов и сам Бонапарт верили, что он может удержаться на троне. Более того, они жаждали его! Что-то со временем могло измениться и в умах коалиции, объявившей Наполеона «врагом человечества», и эти же державы могли, в конце концов, признать его, если бы поверили, что он на этом угомонится…
Мне пришлось «стать» мужчиной. Грудь стянули эластичными бинтами, не продохнуть! Достали со склада серый с красными петлицами гусарский мундир, отороченный черным мехом ментик, плюс облегающие серые штаны и ярко-красные сапожки. Черный кивер на голове неплохо дополнял облик наполеоновского гусара.
Командору досталась форма английского офицера – темно-синий мундир, такого же цвета рейтузы и кивер и черные сапоги из блестящей искусственной кожи. Серебряные эполеты добавляли шарма его и без того привлекательной внешности, а боевая выправка и свеженькие шрамы не оставляли сомнений, что перед вами кадровый военный. Все-таки что делает с мужчиной форма – мой муж был бесподобен!
А еще нам выдали по сабле и по паре пистолетов. Я искренне понадеялась, что свою из ножен мне вынимать не придется. По крайней мере по личной инициативе я этого делать не стану от греха подальше. Все-таки бесценный кот рядом…
– Ты уверен, что твое преклонение перед Наполеоном не помешает тебе выполнить свой долг перед человечеством? – недоверчиво спросила я у Профессора, как всегда, костюмы мы выбирали под его бдительным контролем.
– Никогда! Долг превыше всего, – оскорбленно заявил он, сжав лапкой французский флаг, который перед этим чуть не прижимал к сердцу, мурлыкая «Марсельезу».
– Нам нужен повод. Ну, какой-нибудь монстр или демон, иначе мы не имеем права вмешиваться в дела ученых.
– Это распоряжение находится в секретной инструкции шефа, которую мы должны были прочесть перед самым выходом на задание, – успокоил меня командор, показывая узкий конверт.
– А монстры и демоны есть везде, только они не высовываются. Но я на спор найду тебе там хоть дюжину! – самоуверенно заявил кот. – Это по моей части, у кого еще такие природные сенсоры на нечисть.
И он любовно расправил усы. Разумеется, я могла бы поспорить. Но, с другой стороны, давненько мы не были в Бельгии, а точнее сказать никогда. Ладно, раз они оба так уверены, все вопросы решим на месте…
Нам пришлось разделиться: мы с котом шли во французский лагерь, а Алекс в прусский, чтобы те вовремя пришли на поле битвы – у нас были сведения, что ученые с помощью дезинформации попытаются их задержать.
Сначала мы перенеслись в подлесок недалеко от прусского лагеря, куда должен был попасть мой муж, игравший советника Веллингтона, с соответствующими документами якобы прибывшего с неким секретным донесением к союзникам.
Мы с Алексом обнялись, прощаясь.
– Береги себя.
– Ты тоже.
– Не задерживайтесь, лагерь патрулируется, а ты во французской форме.
Я кивнула и, не отрывая от любимого лица начавших наполняться слезами глаз, нажала на переходник. Мы с Пусиком тут же перенеслись к окраине какой-то деревеньки.
– Ориентиры слегка сбиты. Придется идти пешком, нам нужно пересечь поле и дойти во-он до того леса, где расположен корпус маршала Груши.[34] Мы должны успеть перехватить их на проселочной дороге, до того как они встретят курьера с приказом…
– Но лес большой. И как по времени, мы не опоздаем?
– Если будем стоять здесь и болтать, то опоздаем.
– Не повышай на меня голос, – сдержанно попросила я, до половины вытаскивая клинок.
Кот фыркнул и пошел вперед, искушающе задрав хвост. Нет, если я даже кусочек ему отрублю, Анхесенпа меня не простит. А если совсем маленький, ну очень-очень…
По пути я овладела собой, и мы обсудили план совместных действий.
– Ученые сделают все, чтобы воины Груши успели на помощь к Наполеону. Алиночка, нам нужно задержать их хотя бы на двадцать минут. Этого будет достаточно, чтобы курьер, не встретив их, вернулся в ставку, а там из-за неразберихи с бумагами кавалерия французов выйдет из строя. Справишься?
– Я могу встать на дороге и расстегнуть две верхние пуговицы мундира. – И я продемонстрировала это коту, предварительно распустив стянутые ленточкой волосы и призывно улыбаясь.
Он внимательно посмотрел и холодно заключил:
– Это их не остановит.
– А если я буду кричать: «Наполеон дурак!»?
– Боюсь, при теперешней международной обстановке они будут тебе только аплодировать.
– А если скандировать: «Оле-Оле! Русские идут!»? – на манер футбольной болельщицы начала подпрыгивать я.