Профессия – первая леди
Шрифт:
– О, Надя, прошу тебя, это сущая безделица, я рада помочь своей подруге…
– Я их обязательно верну, можешь не сомневаться! – Надежда почувствовала ком в горле, в глазах защипало. – И прошу тебя, не говори об этом Хольгеру. Никому не говори, Микаэла!
– Обещаю, что никому не скажу, – Штаудхаммер обняла Надежду Сергиевну и поцеловала. – Надя, можешь на меня рассчитывать. И когда представится возможность, ты все мне расскажешь.
Надежда Сергиевна расплакалась, а немецкая подруга гладила ее по спине, ничего не говоря.
Микаэла вернулась с пятью толстыми пачками в банковских обертках.
– Вот пятьдесят тысяч долларов, – выкладывая их на стол около серебряного кофейничка, сказала она. – Может, тебе требуется большая сумма?
– Нет! – испуганно сказала Бунич. – Микаэла, ты просто умничка! А вы что, храните дома такую сумму? О, да банкноты все совершенно новенькие! И номера у них по порядку идут!
Штаудхаммер посмотрела на Надежду Сергиевну и со смешком сказала:
– Дома мы храним и не такое, Надя. Всегда необходимо иметь под рукой живые деньги, особенно в Герцословакии.
– Спасибо, – проговорила Надежда Сергиевна, – Микаэла, клянусь, я верну эти деньги! Но сейчас они мне очень нужны. Это… для Сережи.
– Ну конечно, – произнесла та. – Надя, не беспокойся. А что, собственно, случилось?
Бунич отвела взгляд и прошептала:
– Я не могу сказать, Микаэла. Прошу тебя!
– Все в порядке, – Штаудхаммер обняла подругу. – Клянусь, Надя, что никто об этом не узнает. Так что можешь быть спокойна.
Надежда Сергиевна взглянула на часы. Почти пять вечера…
…Около девяти, осторожно озираясь, Надежда Бунич подошла к пятиэтажному обшарпанному дому. Все сходится, это та самая улица, которую назвал ей Сергий.
…Ей стоило больших усилий убедить Микаэлу отыскать для нее одежду попроще. Бунич оставила свой наряд на квартире у Штаудхаммеров, натянула старую юбку, пальто мышиного цвета и кособокую беретку. Это были вещи, которые немка давно собиралась отдать в благотворительную организацию. Микаэла, ничего не понимая, убеждала подругу так не рисковать.
– Ты собираешься выйти на улицу, Надя? – с ужасом спросила она. – Без охраны? Но это же чистой воды безумие! А если тебя узнают?
– Меня никто не узнает, – ответила Бунич и посмотрела на себя в зеркало. Она была права – узнать в этой плохо одетой женщине с измученным лицом супругу президента Герцословакии было невозможно.
Надежда Сергиевна осталась довольна своим внешним видом. У Микаэлы отыскался рыжий парик, под которым она спрятала свои светлые волосы. Бунич тщательно смыла косметику, кое-как накрасила помадой губы, подвела слишком жирно глаза и сама поразилась тому, в кого превратилась.
– Надя, ты ли это? – с изумлением произнесла Микаэла. – Я дружу с тобой двадцать лет, но… Но столкнись сейчас с тобой на улице, ни за что не узнала бы тебя в этой особе.
– Именно это мне и нужно, Микаэла, – удовлетворенно сказала Надежда Сергиевна. Что ни говори, но от супруги президента, элегантной и вальяжной дамы, не осталось и следа.
– Среднестатистическая жительница провинциальной Герцословакии, не слишком богатая, но и не бедная, имеющая весьма отдаленное представление о моде и макияже, уставшая от повседневных забот – вот кто ты! – с восхищением констатировала Микаэла, всплеснув руками.
Быть может, так оно и есть?
– Надя, я не позволю, чтобы ты отправилась в Экарест без охраны! – произнесла взволнованно Микаэла. – Да еще с пятьюдесятью тысячами долларов. Это чистой воды безумие! На тебя могут напасть!
– Кому нужна эта тетка? – указав рукой на свое унылое отражение, сказала Надежда Сергиевна. – Никто и предположить не может, что у такой особы водятся большие деньги.
– И все равно, твоя затея мне не нравится, – продолжала настаивать на своем Штаудхаммер. – Это ж очень опасно, Надя!
– Почему? – Бунич посмотрела на немецкую подругу. – Почему опасно? Только из-за того, что мой муж зовется Гремиславом Гремиславовичем Буничем? Или ты забыла, что пять лет назад я так же ходила по улицам, так же пользовалась метрополитеном, так же закупала продукты в магазинах, как и все прочие. И тогда это не было опасно!
– Надя, ты не понимаешь! – буквально простонала Микаэла. – А что, если тебя узнают? Представляешь, какой будет скандал – супруга герцословацкого президента разгуливает по экарестским улицам в переодетом виде!
– И что, собственно, в этом такого? – рассмеялась Надежда Сергиевна. – Думаю, людям понравится, что я, как и они, живу простой жизнью и наслаждаюсь панорамой вечерней столицы. Разве мне это запрещено?
– Это опасно! – настаивала немка. – Ты что, не знаешь, какой там – на улицах! – уровень преступности! Надя, опомнись! Что скажет Гремислав, если узнает о твоей проделке?
Надежда Сергиевна с упрямством в голосе заметила:
– Микаэла, ты, как и все Раки, ужасная перестраховщица. Возможно, там в самом деле опасно, но ведь миллионы людей так живут, невзирая ни на какую опасность. Так почему бы и мне, жене президента…
– О, Надя, как ты можешь! – вскричала Микаэла Штаудхаммер. – Запомни, ты уже давно не одна из них! Вы с Гремиславом принадлежите к особой касте! Ты не должна…
– Я сама знаю, что должна, а что нет, – прекратила спор Надежда Бунич. – Я очень благодарна тебе за помощь, но не понимаю, отчего ты так рьяно выступаешь против моей небольшой прогулки. И вот о чем я тебя попрошу…
Бунич дала Микаэле наставления – если объявится Ольга или кто-то из президентской администрации, то следует ответить, что Надежда Сергиевна уснула и не может подойти к телефону.