Профиль без фото
Шрифт:
Вначале они только на школьных вечерах выступали: то в нашей учителя предложат забацать что-нибудь на Новый год, то в шестьдесят девятую напросятся, то Дэну в своем лицее договориться удастся.
А весной настал их самый настоящий звездный час – пригласили на майских праздниках в парке в «ракушке» выступить. С тех пор каждые выходные там и играют. Народу собирается! Даже старшее поколение, проходя мимо, останавливается, если те что-нибудь из Битлов исполняют. А так – кто специально послушать приходит, кто потанцевать, кто просто до кучи или от нечего делать.
А нам с самого первого раза почетная миссия выпала на правах фотокорреспондентов. Они ведь звезды местного масштаба – группа «Красные кеды». Поснимать ребят для репортажей надо, для раскрутки их паблика в сети и вообще…
Я-то что? Вроде так, за компанию. А Пашка бредит фотографией, стремится к чему-то. Не просто увлечение – смысл жизни! Согласились раз, другой, да так и приклеились. Вроде свои уже. В будни по привычке тащимся: посидеть, потрепаться. Иногда и на репетиции к ним заглядываем – музыкальную кухню изнутри изучить. Пашка и в гараже может такие офигенные кадры выцепить, даже не подумаешь, что все эти снимки в захламленном помещении сделаны. А в «ракушке» – настоящий рок-фестиваль.
Вот и сейчас по его серьезному лицу вижу – не до разговоров о какой-то там Морковке. Сосредоточился, перед выходом еще раз в рюкзак заглядывает – не забыл ли чего. Ответственный подход к делу. А я, получается, больше его из-за пустяков переживаю. И каких пустяков! Из-за девчонки! Снова себя осаждаю, что не мое дело, и успокаиваюсь.
К парку подходим – музыка отдельными аккордами доносится. Готовятся, инструменты настраивают, «раз-раз» в микрофон. Все так знакомо и в то же время по-другому, но всегда по-настоящему. Все лучше и лучше! И не наскучивает. Молодцы!
А потом, уже в толпе у «ракушки», забываю обо всем и растворяюсь в привычной атмосфере, чувствуя себя в своей тарелке или даже частью этой музыкальной истории, и тяну в полголоса: «На-на-на-на-на-на, на-на-на, хэй, Джуд», хотя петь вообще не умею.
Глава 4
Читаю одно и то же по сто раз и не пойму, в чем подвох. Просматриваю страницу и не соображу, что такого необычного в моих увлечениях. В другом случае удалила бы это сообщение, не парясь. А тут задело за живое!
Он книги имеет в виду? Неужели в его жизни ни одного читающего человека нет? Или это нестандартный способ познакомиться? Сам же пишет: «Может, пообщаемся?» На фоне остальных – оригинально, конечно…
Съязвила, наверное, зря. Молчит. Ну да какая мне разница? Отвял и ладно.
Только отошла от ноутбука – звуковой сигнал. Ответил что-то. Кликаю без особого энтузиазма, читаю и тут же шарахаюсь в сторону.
Это Я его нашла? Да он в своем уме? Лайкаю фотки? Чокнутый, что ли?
Открываю его профиль, рассматриваю аватар, будто убедиться в чем-то хочу – вдруг реально такой ерундой занималась и забыла…
«Бре-ед!» – пишу ему и тут же отправляю, а пальцы продолжают летать по клавиатуре.
«Я тебя впервые вижу! И вообще. Сижу в своей землянке тихо и никого не трогаю», – тоже следом улетает.
Все. Отстал. Вышел из онлайна. Вот и хорошо. Можно наконец-то своими делами заняться и успокоиться.
Подхожу к полке с книгами, снова зачем-то затеваю перестановку, невидимую пыль сдуваю, карандашницу с Тоторо поближе к комиксам двигаю. Машинально. Замечаю это, тут же ухмыляюсь весело сама себе и обратно ее на место ставлю, потому что она загораживала излом на корешке энциклопедии.
Какой-то ерундой страдаю, честное слово. Может, лучше пирог испечь?
Отыскиваю на кухне старую тетрадь с рецептами. Настоящее сокровище! Столько всего потеряли в многочисленных переездах, а она сохранилась. Память о маме. Знаю наизусть, на уровне рефлексов, как приготовить шарлотку, но все равно листаю пожелтевшие страницы неторопливо, а найдя нужную, вожу пальцем по строчкам. Красивый почерк, деловые записи… как будто через них с мамой разговариваю. Заряжаюсь ее энергетикой, и все у меня получается.
Папа меня всегда хвалит. Он такой – добрый и заботливый. А я стараюсь его лишний раз не волновать.
Когда от чего-то откалывается кусочек или даже просто на гладкой поверхности появляется трещина, начинаешь машинально оберегать это «что-то», чтобы оно не развалилось до конца. Жалеешь, что раньше не замечал, не радовался целому, воспринимал, как обыденность. Не думал, что вот так когда-то могло треснуть и стать хрупким в одночасье привычное, а как оказалось – самое дорогое. Но уже поздно. Не придумали такого универсального средства, которое бы судьбы по осколкам склеивало.
Мама всегда яблоки корицей посыпала. Стерлись из памяти сами действия, но отчетливо помню руки с тонкими красивыми пальцами. И запах. Сильный, пряный, теплый, домашний. Даже в самые холодные вечера от него становилось уютно и спокойно, и на кухне царила атмосфера доверия.
Вот и у нас сейчас пахнет так же. Почти так же.
– Оставим Сашке или ну ее? – щурится папа, и кончики его усов слегка дергаются вверх-вниз, когда он с блаженством откусывает большой кусок пирога.
– Оставим, – улыбаюсь я, зная, что он шутит.
Он любит Сашку по-своему, несмотря на то что та бывает взбалмошной и ее постоянно тянет на приключения. Но папа доверяет мне. Он знает, что его дочь не потеряет голову даже в самой сложной ситуации. Поэтому радуется нашей дружбе, глядя на то, как радуюсь ей я.
Вот в таких посиделках частенько и проводим вечера на кухне.
Иногда прямо с ногами забираюсь на узенький диванчик, поджимаю их под себя и достаю из-за спины книгу, а папа только ворчит любя, чтобы не сутулилась. И я стараюсь распрямиться, а через несколько минут, зачитавшись, снова сворачиваюсь калачиком и, не глядя, тянусь за кружкой с горячим ароматным чаем, который он со знанием дела только что заварил.