Профсоюз сумасшедших: Стихи и проза
Шрифт:
Красная метка средь черных листков.
Милые дети!
Позвольте мне туже вам
Петлю стихов, чтоб на землю слеза.
Тонко блеснуть бледнорозовым кружевом,
Сеткой поэз на бычачьи глаза.
А потом…
А потом засмеяться над вами —
Грудой застывших офраченных мяс,
Блестким хохотом выть себе Вечную Память,
Чтоб не стыдно Миру за вас.
Слишком тонко щетинятся
Иглы
Пятилетье мы пели пред злым дураком, —
И никто не додумался
Поколенью бездарников
Просто выстрелить в рожу веселым плевком.
Мне от вас — пару брюк бы, вина, папиросу
Ну а вам? А вам от меня —
Не пора-ли сюртук похоронных вопросов
На блестящее платье Любви
Обменять?
Впрочем… вы ведь свободны только в 12…
У вас ведь — котлеты, отчеты и нэп,
Вам-ли теперь ерундой заниматься,
Если как блохи цены на хлеб?
А мы вам —
О розовых чашах женщин, —
Когда вам достаточно просто калош,
Женского мяса,
Модного френча,
А ночью с женой —
Оффициальная дрожь.
С шевелюрами Листа, с душою базарников,
Рельсы тупости в даль,
В свинохлев,
В Далеко…
Как я счастлив, что первый
Поколенью бездарников
В рожу выстрелил
Звучным
Веселым
Плевком!
Декабрь 1922.
Кременчуг.
ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Слёзы звезд, небосвод из атласной материи,
А внизу на Земле — океанами кровь.
Перерезать бы дряхлому Миру артерии
И швырнуть эту падаль в ров.
И у старого бога добиться гарантии,
Чтобы в Новой Вселенной — сплошная весна.
А людей бы одеть в ярко-красные мантии,
В ризы бешенной Радости, Смеха и Сна!
Чтоб для них — ни Европ, ни Америк, ни Англий,
Чтобы травы для них не тонули в крови,
Чтоб для них мои песни — второе Евангелие у
Колоссальной Любви.
Наша каста поэтов — святое купечество —
За кредитки стихов Красотою звенеть.
Мы всегда в авангарде твоем, человечество,
Если ты на пути к вековечной весне.
Ну а если и дальше в слепой бухгалтерии
Колоссальными цифрами злобу и кровь, —
Мы разрежем проклятому Миру артерии
И швырнем эту падаль в ров.
Апрель 1928.
Одесса.
МЕТРОПОЛИТЭНЫ УЛЫБОК
Одураченный жизнью — пред смертью брошу
Обалделой Земле своей Радости глыбу.
Храпящему Миру в печальную рожу —
Метрополитэны Улыбок!
В пасхальном набате жужжать и вертеться,
Жужжать и кружиться сплошной каруселью!
Поэты! Куда на Земле бы нам деться
С таким неземным необычным весельем?
Лязгаем Радостью, Смехом скрежещем,
Издеваемся злобно над скорбью столетий.
Хохотом квакаем в рупоры женщин —
Дьявольской Радости буйные дети!
Скорбь и тоску избирая мишенью,
Звонко швыряем Беспечия глыбы:
Мы уже знаем о близком крушении
Метрополитэнов наших Улыбок.
Февраль 1923.
ЭКВИЛИБРИСТИКА ОБРАЗА
«Ярмарке Мечтателей».
Ночь — алмазный хлев, в котором мы доили
Вымя неба, где сосцы — в звезде.
В колокольнях сердца зазвонили
Мы — Пономари Страстей.
В букварях Любви —
Колумбы ижиц солнца,
Акробаты сумасшедших ласк.
Рундучки поэтов — захлебнуться бронзой
(Раненой луны бараний глаз).
Кардиналы Страсти — бешенств Аллилуйа,
Прожигатели ночных динамо-снов.
Мы — барышники смертельных поцелуев
И бродяги в царственный Любовь!
Мы — мошенники своем Екклезиасте,
Мы трактире мук
— Любви аукцион.
Мы — лабазники сверкающего Счастья
Открывать ликующий Притон!
На базаре дрожи — снов эквилибристы,
От заразы грез —
Стихов презерватив.
Мы в Театре Бунтов — первые артисты,
Каждый с алой солнцой
Плещущей груди!
Но в вертепе звездном мы плести монисто —
Дьявола и бога на одном кресте.
Мы — бродяги в Счастье, мы — имажинисты,
Спекулянты бешенств, дьяконы Страстей.
Апрель 1923.
КОЛЛЕКЦИЯ ПРОКЛЯТИЙ
1.
Первое — самое страшное — для
Отца моего, чтоб его душить:
В 99-м тела футляр
Он подарил для моей души.
В колыбели зеленых кометных лучей
Сердце мое золотило тьму.
Он сколотил клетку душе —
Первый «будь проклят» — ему.
2.
Вы,