Прогнозист
Шрифт:
Сузик надрывно напомнил: - Мама! Я чуть было не закончил лесотехническую школу. Это тот же университет, только с мордобойным уклоном...
Вот такие бывали разговоры при встрече Сузика с дорогими родственниками.
По пути в ожоговый центр Аркадий Семенович изложил Фиделю Михайловичу позицию членов семьи на предмет выбора Сузиком подруги жизни.
– А как сам шеф?
– спросил тот.
– Одобряет?
– Представь себе, да, - быстро отозвался Аркадий Семенович.
– Сначала он тоже попал было под Дарьяну Манукяновну, но потом, помню, заговорил об этом утром после посещения ожогового центра. Мыслил, когда мозг ещё не ощущал усталости. Он меня спросил: вот вы, психиатр, как относитесь к идее Сузика? Нормально ли, что он зациклился на девчонке из рабочего поселка? Я сказал: нормально. У него любовь. Ананий Денисович выдержал художественную паузу. И вдруг разоткровенничался: в нашем роду, дескать, ещё никто никогда никого не любил. И я Дарьяну, дескать, не сам нашел. На ней меня женил мой брат. Да, да, тот самый Януарий. Ее папа ещё жил в Питере, точнее, в Ленинграде. В Питере он был человек известный - директор крупного антикварного магазина. И он же держал банк. Подпольный, разумеется. Деньги давал под высокие проценты. Клиентура была разная: коммерсанты, снабженцы, некоторые директора заводов и даже работники обкома партии. Так что уже тогда и в обкомах мечтали не о коммунизме через двадцать лет, а, по крайней мере, о капитализме через пятьсот дней. Дескать, сами, доктор, понимаете, когда сколачивается капитал, не до плотской любви. Но с женитьбой я все-таки сглупил - рано женился. А все потому, что тогда ещё не понял вкуса денег. Вкус появился, но уже потом. На деньги все покупается, и не в последнюю очередь женское тело. А вот любовь... Он не стал договаривать. Да это и так было ясно. Не рассчитывал все это услышать из уст нашего шефа. Но услышал. Наверное, потому что было тихое солнечное утро. Мозг человека был пронизан солнечными лучами. Мало кто знает, что именно солнце управляет нашей психикой.
– А что же тогда наша воля? Она что - от бога?
– спросил Фидель Михайлович.
– Мы аккумулируем в себе солнце как психическую энергию. У кого этой энергии больше, у того и сила воли крепче. Все зависит от того, как мы организуем работу мозга.
От припаркованной машины до здания ожогового центра метров триста, если не больше. Некоторое время шли молча. Фидель Михайлович обдумывал услышанное. И вдруг не удержался - воскликнул: - А шеф наш, да он же совершенно здоров!
Аркадий Семенович грустно заметил: - Допускаю. Но после полудня он говорил совсем другое...Осуждал Сузика. Дескать, надеяться, что парень возьмется за ум, никак нельзя, не той он закваски. Удручен шеф. Уже задумывается, кому оставить свое богатство. У него капитала-то почти на миллиард.
В лечебный корпус их пропустили без задержки. Войдя в палату, Фидель Михайлович не сразу признал, что перед ним Сузик. Еще полгода назад это был мальчишка с надменным, презрительным взглядом: как же, новая российская элита - хозяева державы. Сейчас перед ним стоял (ему уже разрешили ходить) худощавый брюнет с серьезным осмысленным взглядом. На щеках - следы ожога. Пламя коснулось и кончика носа и верхней губы. Такие ожоги бывают у танкистов, ощутивших на себе пламя горящей солярки.
Аркадий Семенович с порога: - Принимай гостей, господин выздоравливающий.
Сузик обнял доктора забинтованными руками. С Фиделем Михайловичем поздоровался по-пионерски - поднял над головой правую руку.
Доктор представил своего друга: - Это Фидель Михайлович, наш аналитик.
– Знаю. И наслышан, как он бежал от Банкира.
– Сузик весело прищурился.
– И как это у вас получилось? Оттуда, если не знаешь тайных тропинок, не выбраться. Сам пробовал бежать. На территорию Банкира я попал случайно: остохренела таежная учеба. В Москву рванул, а очутился в зоне, у папиного лучшего друга. Тут я и узнал, что техшкола по сравнению с территорией Банкира - земля райская, обетованная. Оттуда я попытал счастье выбраться к железке. Поймали меня гвардейцы. Избили. Целую неделю продержали в карцере - вымораживали вольнодумство...
Сузик не скрывал, что спас его от верной гибели Банкир. Он прилетел на личном вертолете. Случайно заглянул в карцер. Увидел Сузика. Тут же извинился, когда узнал, что гвардейцы выбили Сузику передний зуб. Спросил, кто выбил. Своего обидчика Сузик щадить не стал: этот недавний зэк с темным ассиметричным лицом отличался особой свирепостью.
– И ты ему, Сузик, выбей, - разрешил Александр Гордеевич и достал из внутреннего кармана пиджака увесистый, как свинчатка, пистолет Макарова.
– Держи.
Брать пистолет Сузик отказался: пистолетом ещё никого не бил, хотя стрелять доводилось: баловался на катере.Тогда Банкир коротким ударом кулака свернул обидчику челюсть. А чтоб тот знал, за что, объяснил: - На тебя, паскуду, многие жалуются. Работяг калечишь, - и уже не глядя на пострадавшего, который вместе с кровью выплюнул зубы, с усмешкой продемонстрировал свою начитанность: - Был когда-то легендарный маршал товарищ Ворошилов. Он умных людей учил: за зуб - зуб, за два - скулу. Вот так и ты, Сузик, учись. Не будешь бить - уважать не будут.
В тот же день Александр Гордеевич доставил Сузика в поселок Северный. Протезист поставил ему пластмассовый зуб - не отличить от настоящего. В общежитии Сузик получил комнату, а на комбинате - должность сменного мастера.
– Надоест, - было разрешение, - валяй в Москву. Здесь понравится сделаю начальником цеха.
Сузик не сомневался в твердости слова хозяина лесной империи. В Москву не потянуло: вскоре он встретил Катю и так в неё влюбился, что решил здесь остаться навсегда. Если б не пожар, ещё долго Лозинские не знали, где искать отправленного на перевоспитание непутевого студента.
Сузик охотно рассказывал о людях поселка, о комбинате, на котором работал, не подчеркивая, что все это чужое, можно и не стараться, но он старался.
– Попервам рабочие считали, что я "шестерка" нашего хозяина. говорил Сузик, усмехаясь.
– Да, собственно, так оно и было. Но только попервам.
– А они знают, что Тюлев вор в законе?
– спрашивал Фидель Михайлович.
– Знают.
– И не возмущаются?
– Нет. Зарплату не задерживает. Выдает два раза в месяц. Как было раньше. И все, что было раньше, оставил.
– И принялся перечислять: - Детсадик бесплатный. В столовке для ночной смены бесплатные тормозки. И в магазине все есть. Были бы деньги. А водка жутко дешевая. Как при Андропове. Барыги было из Питера нагрянули. Стали водку скупать. Так Александр Гордеевич велел их принародно выпороть. Вот была потеха!
– А своих - бьет?
– Рабочих? Ни в коем случае. Они же его будут избирать в Думу. И в поселке порядок. Ни воровства. Ни хулиганства. Ночь-полночь - гуляй, никто не тронет. А если по пьянке с мостика свалишься - подберут самооборонцы. Обходимся без ментов. Есть, конечно, и начальник милиции и паспортистка. Но порядком руководит штаб самообороны.
– Небось есть и партком?
– продолжал любопытствовать Фидель Михайлович.
– Есть партия, - отвечал Сузик.
– ПТР, Партия трудящихся России.
– И как на ПТР смотрит хозяин?
– Остерегается. Он хоть и щедрый работодатель, но не свой. Главные враги рабочих - в Москве. Со временем их будут вешать.
– Всех? Зачем? Русских, главных, как мне объясняли, повесят, а остальных отправят на Дальний Восток. Там у них своя есть область. Они из неё будут делать маленькую Японию.
– Откуда тебе, Сузик, все это известно?
– теперь уже спрашивал Аркадий Семенович.
– Ты кто там - функционер?
– Мне симпатична их программа, - отвечал Сузик.
– Комбинат, как и вся крупна промышленность России, хоть и распродана, но рабочие-то знают, что все это народное достояние. Тюлев сегодня хозяин, а завтра... Как сказать...
– Он знает, что ты в партии?
– Я не в партии. Мне надо ещё созреть и доказать...
– Но как ты докажешь, ты же в Москве?
– А я вернусь...
Сузик, обожженный до неузнаваемости, красиво улыбался. Его щеки порозовели, и Фидель Михайлович понял, что среди столичной элиты этот парень уже белая ворона.
Когда гости прощались, Сузик передал им письмо с просьбой отправить заказным и попросил Аркадия Семеновича, если он не будет возражать, Катины письма будут приходить на его адрес.
– Разве почту сюда не носят?
– Носят. Но мама распорядилась...
И гости, уже зная эту женщину, одинаково о ней подумали: "Воистину вездесуща..."
38
Вспомнил о Сузике и Александр Гордеевич. Справился, как идет выздоровление. На сына своего заклятого друга у него были свои виды.
Он решил рискнуть долей капитала ( общаковского, разумеется) подарить Сузику десять процентов акций ЗАО "Лесовоз". Контрольный пакет все равно остался бы у Тюлева, а тридцать девять процентов - у подельников, освобожденных из "Крестов" не без содействия "Банкира".
При таком раскладе капитала лесовозы, которые бороздят воды Балтики, не встретят враждебного сопротивления транспортников, делающих бизнес на перевозке пиломатериалов Анания Денисовича Лозинского - не станет же отец вредить своему сыну?