Прогнозист
Шрифт:
Глухое сопротивление товарища полковника раздражало: Януарий Денисович уже заметно волновался. До человека не доходит простенькая примитивная истина: на планете шесть миллионов двуногих говорящих, а нужен один золотой миллиард. А почему бы не начать сокращение со своих граждан - с тех же русских? Небось алкаши уже с утра у магазинов топчутся. Любому из них покажи доллар и он на себя напялит не то что туфли - скафандр водолазный: без гроша в кармане любая работа - денежная.
"Подобрать будет трудно", - Янурий Денисович про себя передразнил товарища полковника.
Товарищ полковник, конечно, подберет. Но с какой стати Януарий Денисович волновался? Может, его смущало то, что он мыслил в масштабе государства, а тут - занимается какими-то паршивыми каблуками?
– Вам понятно?
– повторил.
В ответ - ироничное: - Как и то, что непорочная дева Мария родила младенца.
– Расшифруй те вашу аллегорию, - потребовал Януарий Денисович, уже неприязненно глядя на собеседника: на того ли он поставил? Пожалуйста. Двух смертников я найду. Но амбала, который носит обувь сорок четвертого размера...
Он перебирал в памяти друзей Александра Гордеевича - ведь, по мысли товарища полковника, на Тюлева начиналась охота. И по всей вероятности, одному из них и принадлежали эти туфли.
Старый разведчик подавил обиду: выходит, что не он один разрабатывает план убийства лесного магната. Был бы он один, то и туфли ему велели бы выкрасть. Выкрал кто-то. Получается, что полковнику Мишину брат хозяина доверяет, но не очень.
"Ну, ладно..." - Я вам подберу амбала. Яготинский вас устроит?
– Ваш телохранитель?
– Да.
– А ведь он усердный.
– Был. Постарел товарищ. Не та уже хватка.
Януарий Денисович нагло врал. Яготинский не постарел и не потерял сноровки. Это он по приказанию хозяина схватил возле спортивного магазина смазливую евреечку и хозяин у себя на даче три ночи подряд её насиловал. Потом бахвалился перед своими чикагскими друзьями: о, как он её распечатывал! А девчонка вдруг сбежала. Где она теперь? А вдруг опознает? Из троих свидетелей - двух телохранителей и шофера - в живых остался уже один - Яготинский.
– Полигон я вам укажу.
– А кто будет приводить в действие устройство? Алик?
– Зачем? Может, я потренируюсь?
– Януарий Денисович скромненько усмехнулся.
Жертву они представляли по-разному: Товарищ полковник считал, что жертвой будет Тюлев, а приведет в действие устройство сам Януарий Денисович. Случится такое, по всей видимости, где-нибудь на банкете, например, по случаю продажи комбината
А кто выступит в роли камикадзе? Несомненно, это будет человек, у которого обувь сорок четвертого размера.
46
Сразу же, как только "восьмерку" пригнали во двор, откуда она была угнана, Фидель Михайлович выслал на неё документы: отныне "жигуленок" восьмой модели принадлежал Рубану Михаилу Евстафьевичу. В молодости капитан Рубан хорошо водил машину - пусть вспомнит свою молодость.
Но отец, как человек старорежимный, оставался со своими взглядами и в новое время. Сосед, пропивший "копейку", предоставил учителю гараж за мизерную плату - поллитра за неделю. Но учитель совершил поступок, которым поднял на смех полгорода. Михаил Евстафьевич подарил свою "восьмерку" детскому дому. Детдому по штату положена была машина. Она и была - это был старенький "москвич". Но лет восемь назад "москвич" попал в аварию. Четыре года гнил под открытым небом. Потом шустрые ребята оттащили его в металлолом. На новую машину в городском отделе народного образования денег не нашлось.
О том, кому подарил машину, отец написал в Москву, извинился, что иначе он поступить не мог. Водитель из него уже никудышний - глаза не те. Да и куда ездить? Вот на Кубе, когда был влюблен...
Фидель Михайлович прочитал Тоне отцовское письмо. Антонина Леонидовна внимательно выслушала мужа. Машина была приобретена на её трудовые. Она с подругами сопровождала особо ценный груз до турецкой границы.
– Ну и что на это скажешь?
– произнес Фидель Михайлович без тени осуждения.
– Ты передай это письмо в кубинское посольство. Отец, помнится, называл свою подружку по имени, ну, ту, что погибла в Анголе.
У нее, оказывается, осталась дочка. По годам - вроде моя ровесница. Мое сердце чует - это твоя сестра.
– Не фантазируй.
– Сердце чует, повторила она.
– На планете нет такой страны, где бы не прорастала Россия. Потому янки её так ненавидят. И твоего сына выкрали не без чувства ненависти...
Об Олежке Фидель Михайлович думал постоянно. В этот раз товарищ полковник, конечно, по настоянию Дарьяны Манукяновны, всерьез взялся его вызволить. Для Антонины Леонидовны это не было секретом. Она уже знала, что в случае удачи Фидель Михайлович и товарищ полковник выедут в Мадрид, там им передадут ребенка.
– Мне бы с вами, - мечтательно проговорила Тоня.
– Я работала в Испании. Готовила побег одному нашему товарищу, короче, подбирала ключи к тюремной охране. После этой операции товарищи доверили мне выманить из Франции предателя. Это по его вине наш товарищ попал в тюрьму.
– И ты его выманила?
– Из Франции не получилось. Но приговор я приводила в исполнение.
Подробности Фиделя Михайловича не интересовали. То, что она с предателями говорила коротко, он это знал. В Тониных словах сквозила грусть: ей уже никогда не видеть лазурного неба Испании. Она и не скрывала, почему.
– Интерпол. Там он меня выследит...
– Он и в России...
– Да, в России пока на курдов не охотятся...
И замолкла... "Ящик" что-то вещал монотонно и вдруг диктор, стараясь казаться беспристрастным, четко произнес: - Отпускаются цены на следующие товары...
Отпускались практически на все. Доллар взлетал вверх, как на празднике первая ракета. Рубль превращался в долю копейки. Верить не хотелось: в одно мгновенье были ограблены все, кто хранил деньги в сбербанке.
Молодожены это сообщение восприняли как должное. А вот об отце подумали оба сразу: Михаил Евстафьевич тоже, как и миллионы россиян, деньги хранил в сбербанке. На похороны...
47
Товарищ полковник, привыкший добираться на службу и со службы общественным транспортом, главным образом метро и троллейбусом, в это утро чего только не наслышался! Москвичи, знающие цену жетончику, который вдруг подорожал в несколько раз, вслух материли власть. Еще бы не материть! Каждого, кто спешил в это утро на работу, словно шутя ограбили.