Шрифт:
Елеша Светлая
Прогресс
Стояло ясное сентябрьское утро. Одно из тех, когда солнце в замечательную пору, называемую «бабьим летом», спешит осчастливить остывающую землю своими последними теплыми лучами. Лужайка между домом
Домик стоял на окраине деревни и местные сюда забредали крайне редко. Если только почтальонша принесёт газету или электрики приедут проверить счетчик, а больше, пожалуй, и никто. Сам дом был желтовато-глиняного цвета, со старой крышей и полуразвалившимся крыльцом. Перед ним стоял погреб, покрытый ржавеющей крышей, скамейка, выкрашенная остатками белой еще советской краски, и, поленница с дровами под двумя елями, заботливо укрытая старой полиэтиленовой пленкой, больше ни на что не годной.
Чуть поодаль стояли большие ворота, от которых отходила часть забора из металлической сетки, ограждая и защищая участок, но как бы насмехаясь, заканчивающаяся в самом неподходящем месте. Впрочем, участок был сильно заросший крапивой, высотой в человеческий рост и дикими сливами-паданками, так что пробраться на него и при желании было бы проблематично.
На крыше дома, под фронтоном, несколько лет назад поселилось семейство пчел, которые совершенно не давали не только работать в саду днем, но и просто выйти в это время на улицу.
В этом доме жила одинокая, девяносто пятилетняя старушка – Мария Ивановна, волею судьбы заброшенная сюда на старости лет. Она прожила долгую жизнь, претерпела множество лишений, в пожилом уже возрасте потеряла единственную дочь, ушедшую от рака, в самом расцвете сил. Но тем не менее, бабушка была сильна духом, сама ухаживала за собой и за домом, а на досуге любила цитировать стихи, выученные еще в молодости, и петь. Пела она суховато-хрипловатым голосом, выводила русские народные песни, а иногда, при чем никогда на нее этого и не подумаешь, пела песни лагерные, про тюрьмы, арестантов и просто обездоленных людей.
Мария Ивановна была небольшого росточка, щупленькая, сгорбленная, с проницательными карими глазами и седыми волосами до пояса, которые она тщательно прочесывала каждое утро и собирала в аккуратный простой пучок, закалывая его черными шпильками.
Каждое утро, вставая с постели, она в первую очередь одевалась в свою «рабочую» одежду, умывалась, шла растапливать печь, приносила воды и дров, ставила чайник. Затем она шла заправлять постель, подметала в своей комнатушке, переодевалась, причесывалась и шла накрывать на стол. Она жила одна, но эти нехитрые ритуалы выполняла ежедневно, даже если бывала больна.
Деревня, где жила Мария Ивановна была глухой и имела красивое название – Озёра. Название это деревне совершенно не подходило, так как не только никаких озер в ней не было, но и вообще здесь испокон веков существовала «водная» проблема.
Как-то соседка Марии Ивановны – бабушка Рая рассказывала, что еще в молодости за водой приходилось ходить в ручей, находившийся в лесу около соседней деревни, а это между прочим расстояние километров в пять-шесть. Вот она брала коромысло, ведра и таким образом обеспечивала себя, семью и домашних животных водой. Позже, когда она вышла замуж, ее муж с помощью колхозной техники, вырыл колодец в лесу, недалеко от дома, и с тех пор воду стали брать оттуда.
В Озерах вообще-то и в наши дни отсутствуют блага цивилизации, электричество правда есть, у людей есть телевизоры, но во многих семьях до сих пор подметают хаты (так местные называют свои дома) гусиными крыльями, а интернет кажется чем-то иностранным и даже космическим.
Конец ознакомительного фрагмента.