Прогулки с бесом
Шрифт:
– Формула о "мёртвых или ничего, или хорошо" на то время не была выведена?
– Была, но отключили на время...
Майор убеждал сапёров-лесорубов в необоримости "великого комунического учения совершающего победную поступь по всей стране". Так ли было - желающих напрямую спросить майора "верит ли он в сказанное" - не находилось. Абсолютно все военнослужащие не верили в "победную поступь социализма": "поступь", кою поминал майор, скорее походила на шарканье старика, чем на "поступь". Скорее воинский "политработник" и сам не верил в оглашаемую ахинею, но над ним висел лозунг:
– "Отступать
– Бес, если в пятьдесят третьем повторился сорок первый - чем всё кончилось? Как в сорок пятом?
– Сомневаюсь...
Майор влиянием на умы подчинённых не мог сравниться с Колькой, майор Кольке и в "подмётки не годился". Случись каким-то чудом майору и Кольке сойтись в диспуте на тему "успешное построение светлого "комунического общества" в отдельно взятой..." - от майора, как от "политработника" - мало бы чего осталось. Или совсем ничего: Колька дал бы "товарищу майору" сто очков форы без опасения проиграть спор. Ни возраст, ни жизненный опыт, ни положение "начальника" не спасли бы майора от поражения, допусти "товарищ маёр" неосторожность вступить в диспут с Колькой.
Колька применял "провокационные методы возбуждения" служащих: если видел скучающую "группу военнослужащих" - подсаживался и какое-то время изображал "полное внимание". Ждал. Затем невзначай, без злого умысла, без "задних" и "передних" мыслей - бросал умирающим от скуки сослуживцам пустяковую "тему обсуждения". В иное время на неё бы никто и внимания не обратил, но почему всякий раз скучающая "группа товарищей" вмиг преображалась, а через совсем мало время участники "диспута на заданную тему" забывали содержание Колькиного вопроса и уходили от темы полностью - и до сего времени понять не могу.
В каком месте беседы происходил сбой не смог определить лучший знаток науки с названием "Алгоритмы собеседований". Что такое "алгоритм" и как им пользоваться тогда об этом широкой публике не было известно.
– Вывод: "законы действуют и без опубликования в печати".
Тогда для чего нужен был замполит, если он умел "будить умы вверенных ему на воспитание военнослужащих"? Если и одного взгляда на майора хватало для смелого вывода: "на то время существовало два сорта "политических работников советской армии":
а) сорт высший: обошедшая мир фотография с изображением "замполита, поднимающего бойцов в атаку". Красивый человек, убеждённый в непогрешимости "вышестоящих партийных товарищей", истово "верящий в силу коммунистического учения, кое обязательно приведёт трудящихся всего мира к счастью". Политрук с пистолетом марки "ТТ" в руке зовёт на бой и смерть людей, коим "комуническая партия по хую". Лицо политрука повёрнуто к объективу камеры так, что никто и никогда не прочтёт по артикуляциям рта слова "призыва".
– Призыв мог быть далёким от "за родину, за сталина"? Не отвечает фото и на вопрос: "вернулся замполит из боя живым"?
б) и майор стройбата без "ТТ" в руке, но с "комунической" партией" на языке. Цвела и пахла эра "двойных стандартов", но каковы будут "плоды" цветения - об этом догадывались единицы в "стране советов", и как всегда - "враждебные".
Нехорошие мысли о проходящей жизни обитали во многих головах, но выразить надлежащим образом могли только люди, вроде Кольки. Тщеславие было опасным и длилось недолго: способов "смирить гордыню и вывести на чистую воду отдельного товарища" в те времена хватало.
Темы бесед, что вбрасывал Колька, были необыкновенно "заразными", а потому после начала дискуссии, совсем скоро, "выясняющие истину воины переходили границу" с повышенным накалом страстей и желанием утвердить собственную точку зрения "всеми имеющимися средствами". Удивительное дело: "военных действий" от провокационных Колькиных вопросов никто и ни разу не открыл.
А что "возмутитель спокойствия"? Когда "температура" спора подходила к "критической" и мог произойти "взрыв" - Колька привидением покидал собрание "бойцов выясняющих истину". Хорошо видел "точку кипения", после которой был не нужен и "термоядерная реакция синтеза" протекала без него. Если бы в такой момент кто-нибудь из спорщиков захотел узнать кто автор темы - он не смог бы это сделать и под пыткой!
Тогда-то Колькину способность волновать умы сослуживцев и определил словами: "бросил кость"...
Друзья по стройбату! Не сердитесь: не собираюсь вас сравнивать с четвероногими животными, пищей которых в основе - кости.
Но как было ещё назвать зловредную деятельность товарища? Его высказывания "на грани" меня абсолютно не трогали, для меня они были простыми и понятными, "избитыми" и что-то сказать новое о них было невозможно. Почему другие на них так бурно реагировали, и что такое вообще наша реакция на слова - об этом знает совсем малая часть людей.
Талантливый товарищ! Работай сегодня на телевиденье - он бы "будил умы людей" и "повышал рейтинг" любой ТВ компании и без рекламы пива известных марок.
– Ошибка: его бы выжили с телевиденья с клеймом "больно умный". Ценность "людей телевиденья" в способности "вбрасывать кость" зрителям, как делал товарищ. Ныне канал, умеющий талантливо "бросать кости" - максимально почитаем и его "рейтинг" высок. Одно худо: когда-то вместо "рейтинга" жили другие прекрасные слова: "почёт" и "авторитет". Втайне от беса держу мысль: "не сидит во мне дополнительно душа Кольки"?
Бес уверяет, что это он сидит. А вдруг это Колькина душа при наборе текста управляет пальцами!? Что остаётся думать, если бес не даёт пояснения на вопрос:
– "Кто ты"!?
Люди, со способностями волновать других, бывают как среди мужчин, так и женщин. Характер волнений от мужчин и женщин, разумеется, разный, но глубина может быть одинаковой.
И нам с бесом довелось испытать волнения похожие на те, какие Колька причинял сослуживцам. После Колькиных "политических провокаций" в прошлом, казалось, что уже нет ничего такого, что могло бы разволновать меня, но ошибался: волнение, не меньшее того, что испытывали сослуживцы от Кольки, получили я и бес от передачи Первого ТВ канала. Передача размером в час была посвящена дню победы. Обычная, ежегодная передача с малыми отличиями, за шесть десятков лет оглашённая и исследованная вдоль и поперёк, привычная до скуки и предсказуемая.