Прохиндиада «профессора» Черносвитова. Проверено – правды нет

Колева Наталья

И действительно, Иван Борисович, как его называли в России, учился на медицинском факультете Берлинского университета им. Гумбольдта, потом перевёлся в Цюрихский университет в Швейцарии, а потом в Базельский. В 1917 году работал врачом-психиатром в лечебных учреждениях Швейцарии. В 1922 году он вернулся в СССР. Занимался научной деятельностью в Москве, возглавлял кафедру психиатрии в психиатрической клинике Первого Московского государственного медицинского университета им. И. М. Сеченова. А что же сообщает нам об этом времени студент Женя? Что он, вероятно, нравился Галанту и «более того, он спокойно разрешал мне рыться в его личном архиве, где я мог сколь угодно держать в своих руках письма Галанту от Горького, Фрейда, Евгения Блейлера, Карла Юнга, Альфреда Адлера… Было там письмо от Анатолия Борисовича Луначарского (он

Васильевич, но это так, к слову) на государственном бланке, в котором Галант официально приглашался в СССР (он был гражданином Швейцарии). Луначарский многих талантливых евреев переманил в СССР суля им золотые горы. Многие… получили. Правда не в Москве и Ленинграде, а на Дальнем Востоке, предварительно „отбыв“ лет пять в лагерях. Пять лет Иван Борисович отсидел в лагерях, а потом организовал кафедру психологии в ХГМИ». Тешить себя фантазиями, что после лагерей человеку дадут что-то организовать, как-то сомнительно. И чувствуете отношение? Не работать в архивах, не смотреть, а рыться. А если «рыться», то, скорее всего, без разрешения. Что же было на самом деле? Про институт им. Сеченова, где работал Галант, написала, а в 1935 году он назначен на должность главного врача психиатрической больницы ДВК (Хабаровск). В этом же году приказом народного комиссара здравоохранения РСФСР Г. Н. Каминского был назначен первым заведующим кафедры психиатрии Хабаровского ордена Трудового Красного Знамени государственного медицинского института в должности профессора. Иван Борисович действительно был арестован в 1937 году. Находился под следствием по обвинению в том, что допустил халатность при подборе больных для лекционных демонстраций. В 1939 году обратился с жалобой в Верховный суд СССР и был реабилитирован. В итоге просидел под следствием двадцать шесть месяцев, то есть два года и два месяца. Разницу чувствуете? Под следствием, а не в лагерях. Ещё одна ложь!

Не знаю уж, каким другом он был Горькому, а вот, как врач, диагнозы поставил ему убойные: «Суицидомания, пориомания (мания бродяжничества, склонность к садизму)». А в письме к «другу» Фрейду назвал его «шарлатаном, которому удалось воспользоваться духовной пустотой в Европе после смерти королевы Виктории». «Если с другом вышел в путь, веселей дорога!»

Но учёба в прошлом, наступила взрослая, самостоятельная жизнь в качестве врача и по совместительству патологоанатома, судмедэксперта. Проработал всего ничего (года три, хотя сам писал, что два с половиной), но за это время успел вскрыть аж три тысячи человек (или правильно «трупов»?), освидетельствовать около пятисот женщин после изнасилования. Это только с его слов. Но работал без устали, как на конвейере. Двое в день, что ли?

Не буду описывать врачебные «подвиги» в начале карьеры, расскажу о двух. Первый – это когда судмедэксперт Женя «опознал в замёрзшем нанайце-охотнике, путём антропологических исследований, японского шпиона и помог нашим пограничникам и специальным войскам заблокировать место высадки подводной лодки японских шпионов у берега Тихого океана в наших водах». Не спрашивайте как, не знаю. Фото замёрзшего нашла. Зацените. Если сможете найти.

Это замёрзший шпион, нашли? Неподготовленный какой-то шпион попался. Картина не просто маслом – маслищем!

До этого в Николаевске-на-Амуре провёл исследования жертв первого серийного убийцы в СССР. Награды не последовало, даже грамоты не дали. Всё-таки первый серийный. Кто-то об этом что-то знает?

Так скромный молодой врач предотвратил вторжение японских шпионов на территорию нашей страны. О награде не сообщается. Второй «подвиг» не менее существенен и тоже связан с Японией. На этот раз был отравлен родственник правящего императора, на нашей территории, в день празднования 7 ноября. Видимо, тоже отмечал. Тело досталось всё тому же эксперту Жене. Исследование, акт о вскрытии, всё честь по чести. Прилагаю. Как и фото «благодарного родственника», приезжавшего, видимо, поблагодарить уже убелённого сединами эксперта.

Мне всегда казалось, что даже в то время существовали официальные бланки. А здесь ни тебе названия учреждения, ни подписи, ну ничего. Интересно другое! Это если не международный скандал, то происшествие довольно значимое для страны. И никакой тебе комиссии из Москвы, авторитетных экспертов – никого. Местный врач и выпускник Женя. Мало верится! Но есть и наиглавнейший вопрос: «Кто позволил оставить у себя документ?» И ещё – акт вскрытия от 6 ноября. Запомните эту дату, честно, это важно! И год. Это понадобится, когда вы будете читать выдержки из книги его «приёмной дочери» Екатерины Самойловой.

Так ли должен быть составлен акт вскрытия иностранного гражданина, тем более родственника императорской семьи? И могли ли это доверить неизвестному врачу? Всё-таки международное дело.

Не мне решать, акт это или просто листок из конспекта или учебника

А это благодарный «представитель» правящей династии Японии. Хорошо сидят! Если это японец, то я, видимо, Майя Плисецкая! Похоже, нанаец-охотник оттаял

Поработал врач Женя и махнул в Москву, квалификацию повышать и нужными связями обзаводиться. Проверять, где и что именно повышал, не хотелось, тем более что наш «пострел» предусмотрительно вспомнил и приписал себе знакомство и, не побоюсь этого слова, дружбу с давно умершими людьми, да и времени прошло много – кто искать будет? Поэтому обратилась в Комиссию по борьбе с лженаукой. Хотелось знать, честно ли заработано докторство и профессорство. Результат превзошёл ожидания. Нашлась одна-единственная работа «Философский анализ личностного аспекта проблемы сознания» – автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата философских наук за 1973 год. ВСЁ! Причём защитил ли он её, так и осталось тайной за семью печатями. Рассказывает, что «кандидатскую по философии, так как глава Совета, Евгений Казимирович Войшвилло опоздал, пришлось защищать в учёном Совете по защите докторских диссертаций». Видимо, тогда и возникла мысль о докторской: какая разница, кто проверять будет. Так и стал доктором философских наук. Опять же, очень предусмотрительно: кандидат Женя фото диплома нигде не засветил. Ну на худой конец, название работы. Законный вопрос: за какие работы по философии и медицине он получил степень доктора, а за какие заслуги звание профессора? Чтобы было понятно: для доктора наук надо успешно завершить докторантуру (сведений таких нет, только с его слов) и защитить докторскую диссертацию. Обязательное условие – быть уже кандидатом наук. Что касается профессора, есть учёная степень – показатель уровня квалификации, её утверждает ВАК (Высшая аттестационная комиссия), а есть учёное звание. Оно связано с преподавательской деятельностью. То есть даётся за заслуги, длительную и эффективную работу в вузе или любой другой образовательной организации. Это уже утверждает Министерство образования и науки. Как можно догадаться, ни от ВАК, ни от министерства подтверждений нет. С такими амбициями, как у нашего героя, и не выложить это, не похвастаться – весьма сомнительно. Я имею в виду аттестаты и документы, подтверждающие звания. Пробовала в ВАК узнать, интересно же, но увы… «У нас нет архива», – ответили мне. Дают звания и нигде не фиксируют? Пусть это будет на их совести. На всякий случай проверила, кто входит в комиссию, – Жуков, и всё встало на свои места. Это создатель РГСУ (Российского государственного социального университета). Как они встретились, не знаю, но некоторые свои работы и книги «кандидат» Женя печатал под его редакцией, не исключено, что в типографии университета. Вопрос: почему Женю не взяли на работу в РГСУ и не дали вожделенную кафедру, хотя он писал, что именно там и работал? Наврал Женя, наврал. Нога его в качестве преподавателя порог университета не переступала. А как красиво придумано: и письма-то он получал от бывших студентов, и курс был удивительный, вы будете смеяться, но это чудо чудное написало, что это сто пятьдесят глухонемых и сто пятьдесят будущих монахов и монашек. Не поверите: «Сорок лет огромного клинического и методологического опыта…» И опять же, где он «клиничил и методологичил» – тайна за семью печатями.

Конец ознакомительного фрагмента.