Проходящая мимо
Шрифт:
Глубокий вдох. Четыре удара сердца. Глубокий выдох. «Пожалуйста, еще рано впадать в истерику».
Вторая чашка кофе и я возвращаюсь к телефону.
«Братишка». На экране высветилась наша совместная фотография, сделанная еще в детстве, где я сидела совсем маленькая на его плечах.
За три прозвучавших гудка я успела передумать, наверное, тысячи вариантов, и лишь в единичных случаях предполагалось, что он был способен взять трубку. Гребанная тревожность.
– Я жив! – голос на
От волнения я чуть не выронила телефон и полетела следом за ним под стол. Решила не вставать, даже устроилась почти удобно.
– Я цел и даже почти придумал, как отсюда выбраться!
Тумблер переключился.
–Гриша…Что происходит? Где мама? Где она? Почему она не звонит, что с ней? – а вот это уже была истерика. Я почувствовала себя маленькой девочкой, которая заблудилась в чужом городе и никак не может найти родителей.
–Алиса – ох, как же мне не понравилась эта интонация – я.. я не знаю – и он замолчал.
А как же слова поддержки? А как же тривиальное «Всё будет хорошо»? Ты же старший брат! И вот теперь мне стало по-настоящему страшно.
Немного помолчав, он всё же прибавил:
– Я звонил отцу, он тоже не в курсе.
Я перебила его:
– Когда ты оттуда выберешься? Как ты оттуда выберешься?!
А планы у него были и весьма грандиозные. Сибирь, как я и надеялась, еще не захлестнули беспорядки, но и у них уже далеко не всё спокойно, войска не справляются и народ бежит, бежит на Восток, чтобы засесть на последнем оплоте России, на Камчатке. Или бежать заграницу, у кого есть такая возможность.
Потом разговор перешел на маму. Последнее, что он слышал, что она собиралась к своей подруге на дачу, что в области. Это было за день до того, как всё закрутилось. Больше она на связь не выходила, контактов этой подруги он пока не нашел.
Мы помолчали, я смогла немного успокоиться.
– Мы сегодня ночью выезжаем из города. Малые носятся, собираться вот мешают – на заднем фоне раздались радостные крики моих племянников – Вероятно на дорогу уйдет дня три. Скоро встретимся, Алиса!
Я готова была ждать вечность, лишь бы знать, что с ними всё в порядке.
Мы разъединились. Я посидела еще немного под столом, обняв колени, качаясь из стороны в сторону.
Это что-то нереальное. Оно так не может всё происходить…
Я поднялась, допила кофе.
Третья чашка. Две порции сливок, две порции сахара. К черту тахикардию.
Набрала другой номер. На удачу.
Гудок. Второй.
– Я еще жива – подруга, со звонка которой всё и началось, судя по голосу в трубке, была совершенно измотана.
– Мари.. Как ты, где ты? Что вообще, блин, происходит?!
– Всё ещё жива – севшим голосом повторила она, разделив каждое слово – мы уже в Литве, успели по окольным путям. На машине до Гдова, там по воде, Эстония, Латвия и вот мы уже вдали от того,
Девушка замолчала. Я не хотела нарушать тишину, я не готова была слышать то, что она собиралась сейчас сказать.
– Меня будто заперли в сумасшедшем дома, понимаешь? Я кричу, что это ошибка, что так не должно быть, что все вокруг сошли с ума! – голос подруги сорвался на крик. И после небольшой паузы она продолжила – А по новостям они успокаивают меня, говорят, что всё хорошо, и что это ради моего же блага…
– По городу будто мясорубка прошлась… и этот хохот их. Он нечеловеческий, понимаешь… Будто гиены смеются. Везде тела, расчленёнка, как в каком-то дешевом фильме ужасов, только это слишком реально. Запах… ох уж этот стойкий запах крови.
Моя слишком богатая фантазия тотчас нарисовала мне полную картину поля битвы, родные и уютные улочки, обагренные кровью, любимые места и трупы на тех местах, где я когда-то ходила. Затошнило. А подруга тем временем продолжала, будто уже сама с собой:
– Сама не знаю, как мы выбрались оттуда, какие-то подворотни, подвалы, в машину и на полной скорости в жутчайшей тишине вон из города. Мы молчали до границы с Эстонией. Нас несколько раз пытались остановить, сбить, даже раз стреляли, я понятия не имею, как мы выжили, правда.
На этот раз она замолчала довольно надолго, а моя фантазия продолжала рисовать мне страшные картины, теперь вместо безликих трупов она подсовывала мне моих знакомых. Вот с той девочкой мы вместе ходили в садик, а вот с этим пареньком мы вместе работали, о, помню ту женщину, она работала в магазине рядом с моим домом. Сама не заметила, как разревелась от всего этого. Просто текли слезы. А фантазия разыгралась на всю, благо Мари обо мне вспомнила и заговорила:
– Не знаю, кто и как. Есть люди, которые так же спаслись, как и мы, их немного, но они есть, может среди них есть кто из знакомых, не знаю, вроде бы формируются списки.
– Езжай ко мне, вы сорвались с места без всего – у меня таки прорезался голос и даже заговорил разум – поживете у меня, пока всё не утихнет, не устаканится, приезжай! – прозвучало как крик о помощи. Может это он и был.
Она молчала. А я не знала, как же её ещё убедить в том, что в данной ситуации – это самый оптимальный выбор. Хотелось ей напомнить, что еще пару месяцев назад я настаивала на том, чтобы она забрала всю семью и переехала заграницу, но я ненавижу говорить фразу «я же говорила». Она отвратительная, ибо, когда она начинает вертеться на языке, идет самый неподходящий момент, ведь человеку и так плохо, без твоих напоминаний.