Происхождение альтруизма и добродетели. От инстинктов к сотрудничеству

Ридли Мэтт

Торговля — полезная сторона человеческой коллективности. Я утверждал, что люди, как и шимпанзе, отличаются своей необычной приверженностью к территории группы и межгрупповому конфликту. Мы собираемся группами, и та общая судьба, которую мы делим с другими членами своего союза, порождает в нас смесь ксенофобии и культурного конформизма и инстинктивного подчинения более крупному целому. И все это отчасти объясняет нашу кооперативную природу.

Обмен ради взаимной выгоды стал частью человеческой жизни с тех самых пор, как Homo sapiens выделился в отдельный биологический вид, если не раньше.

С другой стороны, разделение на группы делает возможной

торговлю между специализированными альянсами. Стаи шимпанзе закрыты: между ними не происходит взаимообмена, за исключением того, который осуществляется через насилие и эмиграцию. Человеческие группы не являются и никогда не были абсолютно закрытыми: они проницаемы¹⁷³. Люди из разных родов встречаются не только чтобы подраться, но и для обмена товарами, информацией, пищей. Блага, которые они получают в результате, либо редки сами по себе, либо непредсказуемы в своей доступности. В некоторых случаях потребность в обмене могут измыслить нарочно, ибо он стимулирует торговлю. Наиболее ярким примером является племя яномамо, живущее в венесуэльских дождевых лесах и изученное Наполеоном Шаньоном.

Последний утверждает, что яномамо пребывают в состоянии хронической войны между деревнями. Насильственная смерть обычна среди мужчин, похищение — среди женщин. Но это не похоже на ситуацию у шимпанзе — Гоббсовой войны каждой группы против всех. Дело тут гораздо тоньше. Ключом к успеху для деревни яномамо выступает альянс с другим поселением. Сложная сеть соглашений объединяет различные деревни в конкурирующие альянсы. Как отдельные особи шимпанзе и дельфинов заключают пакты между особями, так группы людей заключают альянсы друг с другом.

В качестве клея для них используется торговля. Согласно Шаньону, деревни яномамо намеренно создают между собой разделение труда — оправдание торговле, надежно скрепляющей политический альянс между ними.

«Каждая деревня что-то поставляет своим союзникам. Это могут быть собаки, галлюциногенные вещества (и выращиваемые, и собираемые), наконечники и древки для стрел, луки, хлопковая пряжа, гамаки из хлопка или виноградной лозы, корзины нескольких видов, глиняные горшки, а если деревни установили контакт с западным миром, то и стальные орудия труда, рыболовные крючки и алюминиевые горшки»¹⁷⁴.

Дело вовсе не в том, что одна деревня имеет лучший доступ к особому сырью, чем другая. Каждая из них, в принципе, могла бы удовлетворить собственные потребности. Но люди намеренно этого не делают, потому что — хотя Шаньон и сомневается в сознательности мотива — обмен стимулирует торговлю, а значит, и альянсы. В качестве примера ученый приводит деревню, которую снабжало союзное поселение глиняными горшками. Жители первой утверждали, что не умеют или забыли, как делать такие горшки. Однако едва союз распался, они быстро все вспомнили. Деревни яномамо в основном обмениваются артефактами, а не пищей. Полагаю, это характерная черта ранней торговли — опора не на экологическое, а на технологическое разделение труда.

Народ яномамо из Амазонии занимался садоводством и охотой на протяжении относительно короткого периода времени — менее 10 тысяч лет, тогда как аборигены Австралии охотились и собирали примерно в шесть раз дольше. Тем не менее их модели торговли удивительно схожи, включая — это особенно важно — связь между коммерцией и реципрокными пиршествами. Шаньон полагает, что именно последнее — так сказать, цель, а торговля — всего лишь предлог. Ведь именно из пиршеств вытекает дружба, цементирующая альянс, который так ценен в военных действиях. По сути, является ли коммерция способом или целью, наверное, не так уж и важно. Как ни крути, она — предшественник политики, а не ее следствие.

Торговое право

Это потрясающие открытие. Если торговля предшествует праву, тогда весь домик из философских карт рушится. Джереми Бентам [48] говорил: «До законов не было собственности. Уберите законы, и право собственности прекратится». Даже наиболее убежденные сторонники свободной торговли имели обыкновение утверждать, что в условиях промышленной экономики правительство должно соблюдать нейтралитет, обеспечивая соблюдение договоров между торговцами. Без возможности обращения к закону и защиты со стороны государства, коммерция хрупка и в любой момент может исчезнуть.

48

Бентам, Джереми (1748–1832) — английский социолог, юрист, один из крупнейших теоретиков политического либерализма, родоначальник одного из направлений в английской философии — утилитаризма. — Прим. переводчика.

Но это шиворот-навыворот! Правительство, закон, правосудие и политика не только возникли гораздо позже торговли, но и подчиняются ей там, где она занимает лидирующие позиции. Это утверждение справедливо не только в отношении охотников-собирателей, но и, как выясняется, средневековых купцов. Современное коммерческое право было изобретено и претворено в жизнь не правительствами, а самими торговцами. Позже, конечно, правительства попытались исправить ситуацию, но, надо признаться, в основном, с катастрофическими последствиями.

Вернемся в Европу XI века. Благодаря различным инновациям, сельскохозяйственная производительность повысилась, излишек рабочей силы переместился в города и занялся изготовлением непищевых товаров, обмен последних, производимых ремесленниками, на продукты питания приносил выгоду и им, и крестьянам, а также дал толчок к дальнейшему экономическому процветанию. Впервые за всю историю торговля достигла таких объемов, что возник целый новый класс преуспевающих профессиональных торговцев — купцов. По мере того, как экономическая экспансия продолжалась, некоторые из них начали искать возможности использовать сравнительные преимущества между странами. Но купец на чужбиане, во-первых, не мог обратиться к своему суверену в случае обмана, а во-вторых, не был уверен в одинаковости стандартов за границей и дома. Тогда купцы стали объединяться и самостоятельно формулировать правила игры. Так родился lex mercatoria. Государство его не признавало. Он был добровольно создан, добровольно применялся и добровольно исполнялся. Он был сродни обычаям и традициям клуба.

Lex mercatoria эволюционировал. Путем естественного отбора хорошие обычаи и действенные способы улаживания споров вытеснили плохие и недейственные. К середине XII века купцы, путешествовавшие за границей, в рамках торгового права пользовались существенной защитой в спорах с местными торговцами. Единственной и крайней санкцией против нарушителя был остракизм. Но, как мы уже убедились, он — довольно-таки мощная сила. Купец с репутацией мошенника не мог дальше заниматься своим ремеслом. Торговцы формировали собственные суды, более эффективные и единообразные, чем королевские и государственные. Набор стандартных правил и традиций оплаты счетов, погашения процентов и разрешения споров применялся на всем континенте — и без малейшего руководства сверху. Универсальность без монополии.