Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера
Шрифт:
Сталину и его генералам должно было быть ясно, что от немецкой оккупации западной части СССР быстро не избавиться: она грозила установиться надолго или навсегда, хотя позднее, 7 ноября 1941 года, Сталин и хорохорился, заявляя, что Германия рухнет через полгодика или годик. События последующих лет показали, что с августа 1941 только для изгнания немцев из Советского Союза понадобилось три года — и то некоторая часть прибалтийских территорий, вошедших в 1940 году в состав СССР, оставалась у немцев до самого конца войны. Ясно, что с позиций того августа можно было придерживаться и более оптимистического, и более пессиместического прогнозов, нежели эти три года,
Гитлеру тоже должно было стать ясно, что задачи, поставленные перед началом кампании, не решены — и не известно, когда и как можно будет их разрешить: Германия не добилась захвата необходимых ей природных источников стратегического сырья, не обеспечила и теоретически безопасных границ для дальнейшего существования «тысячелетнего» рейха, в качестве каковых еще до начала кампании представлялась воображаемая линия Архангельск-Астрахань. Хотя Красная Армия потерпела и продолжала терпеть ужасающие поражения, но она все еще существовала — вопреки изначальным прогнозам, а «неполноценные» русские вовсе не считали себя побежденными — быть может потому, что и были «неполноценными», что едва ли могло утешить Гитлера.
Гальдер, который 3 июля 1941 уже «победил» Красную Армию, полностью протрезвел к 11 августа: «Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс-Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и, в особенности, на чисто военные возможности русских. К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий противника. Эти дивизии, конечно, не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но, как бы то ни было, эти дивизии есть. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину». [1032]
1032
Ф. Гальдер. Указ. сочин., т. 3, книга первая, с. 264.
Это удивительнейшим образом напоминает то, что еще в 1924 году было написано в «Майн Кампф»: «С сентября 1914 г., после того как в результате битвы под Танненбергом [1033] на дорогах и железных дорогах Германии появились первые толпы русских военнопленных, этому потоку уже не видно было конца. Громадная Российская империя поставляла царю все новых солдат и приносила войне все новые жертвы. Как долго могла Германия выдержать эту гонку? Ведь придет же однажды день, когда после последней немецкой победы появится еще одна последняя русская армия для самой последней битвы. А что потом? По человеческим представлениям победу России можно только отсрочить, но она должна наступить». [1034]
1033
Разгром армии А.В. Самсонова в Восточной Пруссии.
1034
В. Мазер. Указ. сочин., с. 136–137.
Почему же никто, включая Гитлера, не читал Гитлера?
Или дело было в чем-то другом?
Заметим притом, что Гитлер и его генералы были не очень сильны в географии, как и подавляющее большинство всех немцев, и не только в знаниях особенностей российского климата: география — ахиллесова пята традиционной системы немецкого образования.
Это, конечно, не случайный факт, равно как и органическое нежелание немцев жить в высоких домах с видом из окон вдаль; что поделаешь, национальные особенности — это не выдумка и не происки расистов!
Поэтому Гитлер и его генералы даже и не подозревали, что их войска в августе 1941 на большей части линии фронта еще не дошли до западной границы России — той самой, что существует и на сегодняшний день; мы об этом уже писали. [1035]
Война для русских начиналась на чужой земле!
Так или иначе, но стороны должны были искать выход из безвыходного положения: ведь не считать же таковым выходом то, что происходило в последующие три с половиной года!
1035
В.А. Брюханов. Заговор против мира, с. 288–292.
Если человек не может отыскать выход из квартиры, а потому бросается из окна вниз с пятого, допустим, этажа, то не считать же это найденным выходом! А ведь фактическое состояние и населения, и народного хозяйства и Германии, и Советского Союза к весне 1945 года было подстать физическому состоянию человека, совершившего подобный прыжок!
Притом такой катастрофический полет двух великих держав был еще страшнее и мучительнее потому, что происходил весьма медленно и, казалось бы, абсолютно неизбежно и неотвратимо!
Неужели такой ход событий и такой результат можно посчитать позитивным достижением какой-либо из воевавших сторон?
Поэтому очень разумно было бы вовремя поискать иные варианты — они и изыскивались.
Но подробнее об этом нам предстоит рассказывать уже в других книгах.
Характерно, однако, что Сталин уже после войны постарался удалить подальше или вовсе расправиться с теми, кто оказался свидетелем странностей его поведения осенью 1941 года — хотя и невозможно утверждать, что именно это было определяющим фактором, решавшим исход их судеб.
Маршал Шапошников был смещен с руководства Генштабом в июне 1943 по состоянию здоровья, возглавлял после этого Академию Генштаба, а умер в марте 1945.
Секретарь ЦК и МК Щербаков, объявивший 17 октября 1941, что Сталин в Москве (и тем самым, несомненно, повлиявший на решение последнего вернуться), заменил в июне 1942 года абсолютно бездарного и невероятно жестокого Мехлиса на посту начальника Политуправления Красной Армии. В мае 1945 Щербаков умер — в возрасте 44 лет! Говорили, что он был алкоголиком, но эта странная смерть не осталась без странных последствий.
Маршал Жуков постепенно, начиная с лета 1945, понижался в должностях, снизившись в июне 1946 до командования Одесским военным округом. С ним случился инфаркт после ареста нескольких его друзей и сослуживцев в начале 1948 года; после выздоровления он был назначен командующим Уральским военным округом, почти не имевшим войск.
Маршал Берия в декабре 1945 был полностью отстранен от руководства органами госбезопасности, но брошен на Атомный проект. С ноября 1951 по июнь 1952 разворачивалось так называемое «Мингрельское дело»: кампания по репрессиям явных сподвижников Берии в Грузии [1036] — тучи сгущались над головой самого Лаврентия Павловича!
1036
Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР. 1945–1953. / Составители О.В. Хевнюк, Й. Горлицкий, Л.П. Кошелева, А.И. Минюк, М.Ю. Прозуменщиков, Л.А. Роговая, С.В. Сомонова. М., 2002, с. 349–358.