Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера
Шрифт:
Нам же представляется, что это умолчание носило совершенно не случайный характер!
Наверняка, конечно, неопытный воспитатель Алоиз, должен был наломать дров на первых порах общения с собственными детьми. В то же время он бесспорно был человеком обучаемым — хотя бы и на старости лет, и собственные неудачи должны были серьезно откорректировать его поведение.
Бегство Алоиза-младшего в 1895 или 1896 году и смерть Эдмунда в 1900 году наверняка заставили Алоиза-старшего более серьезно отнестись к единственному оставшемуся сыну — и узреть в нем естественное собственное продолжение, способное достичь целей, не достигнутых отцом.
А ведь Алоиз по-прежнему должен был мечтать о несбывшихся достижениях — и
Но вот раскрывать и честно описывать ту конкретную почву, на которой была сделана хотя бы попытка со стороны отца достигнуть единства во взглядах с собственным сыном, Адольф Гитлер уже никак не мог себе позволить, поскольку такое единство взглядов в действительности наверняка было достигнуто — и привело сына к вполне определенному и крайне засекреченному началу его собственного жизненного пути.
Оказавшийся ненужным сельский дом Алоиз решает сменить на городское житье: «В июле 1897 г. Алоиз продал дом в Хафельде и переселился в Ламбах-на-Трауне, где в то время насчитывалось около 1700 жителей и где ему вместе с семьей пришлось почти полгода жить в доме № 58 (позднее гостиница «Ляйнгартнер»), а затем вплоть до поздней осени 1898 г. снимать квартиру у мельника Цёбля, где девятилетнему Адольфу приходилось слышать шум мельницы и работавшего по соседству кузнеца Прайзингера, который подковывал лошадей. Новая обстановка пришлась по душе его отцу, который завел знакомство с новыми людьми и проводил с ними большую часть своего времени. К тому же у него не было возможности заниматься здесь своими любимыми пчелами. Однако у Адольфа, который был очень чувствителен к шуму, это время не оставило особенно приятных воспоминаний. Возможно, здесь и таятся корни той странной нелюбви, которую он всю жизнь испытывал к лошадям и верховой езде, но это только предположение». [405]
405
В. Мазер. Указ. сочин., с. 58–59.
Здесь-то, как можно было бы посчитать, Алоиз Гитлер и обрел свое истинное призвание вплоть до конца своих дней: вещать провинциальным дурням о необыкновеннейших приключениях, каковых накопилось в избытке за сорок лет службы у него самого и у его коллег — охотников за контрабандистами и прочими нарушителями закона. По существу это должно было весьма походить на знаменитые застольные беседы, которые, повторяем, годами вел его прославленный сын перед восхищенными слушателями.
Алоизу теперь оставалось лишь отказаться от неудобства временных жилищ и обзавестись вполне комфортабельными условиями для регулярного исполнения этого приятного занятия.
Дом в Хафельде под Ламбахом «Алоиз продал с выгодой для себя, а на часть вырученных денег приобрел дом в Леондинге» [406] — непосредственно близ Линца.
«Представительный дом в Хафельде /…/ купил венский аристократ доктор Конрад фон Здекауэр». [407]
406
Примечание К.А. Залесского // И. Фест. Путь наверх, с. 32.
407
В. Мазер. Указ. сочин., с. 55.
На покупку дома в Леондинге Алоиз выложил 7770 крон [408] (соответствует, напоминаем, 3885 гульденам). Тут снова произошла какая-то махинация, поскольку Мазер сообщает, что этот дом был заложен еще предшествующим владельцем за 2520 крон; [409] похоже, что Алоиз заплатил за покупку указанные 7770 и перенял на себя долговое обязательство прежнего владельца; номинальная цена дома составила, таким образом, приблизительно 10 тысяч крон, что примерно соответствовало тому, за сколько этот дом позднее был продан уже после смерти Алоиза — к этому мы, конечно, еще вернемся.
408
Примечание К.А. Залесского // И. Фест. Путь наверх, с. 37.
409
В. Мазер. Указ. сочин., с. 76.
Так или иначе, но продолжение такого вольного обращения с недвижимостью не было, конечно, типичным для пенсионеров уровня Алоиза, и дополнительно свидетельствует о его существенной обеспеченности нелегальными накоплениями.
«В ноябре 1898 г., когда Адольфу не исполнилось еще и десяти лет, отец приобретает в Леондинге под Линцем дом, который стоял рядом с кладбищем. Туда в феврале 1899 г. и переезжает семейство, прежде чем Адольф успевает перейти в четвертый класс своей уже третьей по счету школы, куда ему придется ходить до сентября 1900 г.» [410]
410
Там же, с. 59.
Вот там-то Алоиз и обзаводится своим постоянным местонахождением вплоть до дня собственной кончины, разумеется — в ближайшем кабаке.
«Алоиз не был домоседом. /…/ Часто утверждают, что отец Адольфа был пьяницей и постоянно просиживал в ресторане. Это не так. И в Браунау, и в Ламбахе, и в Пассау, Леондинге и Линце он пил не больше, чем положено» [411] — нам нечего добавить к этой трогательной характеристике, тем более, что мы, в отличие от Мазера, не знаем, сколько же положено пить!
411
Там же, с. 53.
Опасаемся, что и Алоиз Гитлер не слишком-то разбирался в этом или, во всяком случае, разбирался в этом несколько отлично от того, как это представляет себе почтенный историк Мазер.
Если же рассуждать всерьез, то нужно заметить, что нормы выпивки сугубо индивидуальны, меняются с возрастом и количеством суммарного поглощенного алкоголя, а также испытывают текущие колебания, зависящие от сиюминутного нервного и психического состояния пьющего.
Можно притом произвести весьма грубую качественную классификацию мужчин (у женщин она несколько иная), подразделив их на три категории: непьющие, пьющие и спивающиеся. Личности, относящиеся к последней категории, быстро теряют человеческие качества, на индивидуальном уровне представляют собою значительную опасность при бессмысленных пьяных и похмельных конфликтах, а на общественном уровне создают собою немаловажный фактор при попытках введения сухого закона или других идиотских административных мероприятиях массового масштаба.
Разница между непьющими и пьющими, вроде бы, достаточно различима, но не сопровождается очевидными иными различиями в позитивно-негативном разрезе, а в ретроспективе порождает значительные трудности при идентификации личных особенностей.
Широко известно, что в течение большей части известной жизни Адольф Гитлер был непьющим. Менее ясно это в отношении Иоганна Непомука Хюттлера: с одной стороны, он не мог быть сильно пьющим, поскольку должен был бы быстро оказаться спивающимся, очутившись в роли владельца трактира; с другой стороны, в этом специфическом разрезе мы о нем практически ничего не знаем.