Происшествие кончилось в пятницу

Грнчирж Сватоплук

Гонза поднял голову, вытянул шею и пристально посмотрел Робинзону в глаза. Вместо ответа он выпалил также коротко:

— Принес?

Робинзон упрямо тряхнул головой:

— Я тебя спрашиваю — ты принес?!

Гонза явно не хотел уступать, но, заметив толщенный портфель, который Робинзон поставил на пол, он улыбнулся:

— Конечно!

Больше Гонза не сказал ни слова. Гонза вообще был молчалив.

Робинзон, находясь в обществе Гонзы, тоже не отличался красноречием. Он молча открыл портфель и разложил перед ним кипу книжек. Петронил перестал вытягивать шею и разочарованно вздохнул. Это были старые книжки. Очевидно, Робинзон не очень дорожил

ими. Рядом с путевыми записками, которые назывались «Под палящим солнцем», лежал томик Клостермана, была здесь и детская книжонка про зверушек, и брошюрка «Что можно сделать из дерева», и еще несколько книжечек. Самой ценной, несмотря на то что она была засалена и потрепана, несомненно являлась книга «Полный вперед в мир техники». Ее Гонза тотчас же схватил и принялся перелистывать.

— А что еще даешь? — спросил он.

— Ты что, совсем рехнулся? — задохнулся от возмущения Робинзон.

Но так как в это время зазвенел звонок, он сгреб книжки обратно в портфель и ринулся на свое место рядом с Иркой Домкаржем. Он уже вообще жалел, что принес «Полный вперед в мир техники». Отдавать такую книжку!

«А «Коркорана» не хочешь? — написал он Гонзе. — Я дал его почитать Петронилу, но скоро возьму обратно».

Записка пошла к Гонзе, и тут же пришел ответ:

— «Лучше «Полный вперед» в руках, чем «Коркоран» у Петронила».

Но во время перемены они, ко взаимному удовольствию, все–таки договорились,, и Гонза засунул в свою парту «Полный вперед».

— А Шторха ни одной книги не принес? — не преминул заметить Гонза.

— Конечно, нет, — ответил Робинзон.

И тут Гонза достал из кармана какой–то черный камень.

— Смотрите–ка, булыжник! — воскликнула Ширнерова, которая сидела с ним рядом.

От этой девчонки никогда ничего не укроется.

— Булыжник? Сама ты булыжник! Умница! Каменный топор! — не сдержался Робинзон, хотя его внимание было целиком поглощено этим странным черным камнем.

Все сгрудились вокруг Гонзы. Был здесь и Петронил.

На ладони у Робинзона лежал темный блестящий камень с круглым аккуратным отверстием посредине. С одного конца он был старательно заточен, второй конец был плоский, словно отбитый.

Илья взял камень в руку, засунул в отверстие палец и принялся вращать топор вокруг пальца.

— Действительно, похож на доисторический топор, — рассуждал он вслух, — но что–то уж слишком аккуратно сделан. Поглядите на шлифовку или на эту сторону. Чем они могли ее так заточить? Это просто подделка.

Гонза вскочил со скамейки:

— Что? Подделка? Мой дядя нашел его в поле! В Коуржиме находят много. Не знаешь, что ли, что там ведутся археологические раскопки?

— Ну, это, в конце концов, несущественно. Настоящий он или нет, считай, что у тебя есть каменный топор, — рассудил Илья и вернул камень Робинзону.

Робинзон заботливо завернул его в носовой платок, и вид у него при этом был весьма озабоченный. На уроке истории Ширнерова подняла руку:

— А у Крацика есть булыжник.

Робинзон нехотя достал камень из платка.

— Каменный топор, — сказала учительница, осмотрев камень. — Посмотрите: с одной стороны топор, с другой — молот. Где ты его взял?

Гонзе пришлось все рассказать. Кроме того, конечно, что он выменял топор на книгу «Полный вперед в мир техники». Атак как класс проявил к топору Робинзона большой интерес, учительница никого не вызывала, рассказывала сама, и урок истории протекал в приятном быстром темпе.

В конце концов Робинзон получил совет зайти со своим топором в музей.

— Там тебе скажут, настоящий ли он, — закончила на этом учительница разговор о топоре и, несмотря на все старания ребят оттянуть время, стала все–таки вызывать к доске.

А Робинзон успел написать Гонзе еще одну записку:

— «Меняться подождем. Послушаем, что скажут в музее».

На следующей перемене Петронил подошел к Робинзону. Топор рассматривал Ирка Домкарж.

— Конечно, сходи с ним в музей, что тут такого?

Ирка вертел топор в руках. Даже очень здорово: его выставят в витрине, а рядом повесят табличку: «Подарок Ярослава Крацика из Праги.

Робинзои с удивлением посмотрел на него.

— Ты не удивляйся: если он представляет хоть маленькую ценность, его там обязательно оставят.

Робинзон испуганно выхватил топор из Иркиных рук. Конечно, Ирка прав. Он говорит это не из зависти, как Илья. Но надо будет хорошенько подумать.

— А впрочем, в музей пойти можно, — продолжал рассуждать Ирка. — Посмотрим сами другие топоры и сравним. Спрашивать специалистов не обязательно.

Робинзон облегченно вздохнул и с благодарностью посмотрел на Ирку. Так благодарно, что Петронилу это даже не понравилось. Правда, Ирка умеет дать хороший совет и делает это охотно. Разбирается во многих вещах и никогда этим не хвалится. Петронил за это его уважает, но иногда бывает, что и завидует. Вот сейчас, например, как знать, возьмет его Робинзон в музей или с ним пойдет только Ирка?

После уроков к трамвайной остановке они направились все втроем. Только заскочили к Домкаржам и оставили там портфели. В трамвае Петронила разозлил Ирка: он, хотя и был занят разговором с Робинзоном, вдруг вскочил и уступил место почтальону с большой сумкой. Тот сначала посмотрел на Ирку удивленно, потом улыбнулся и потрепал его по плечу. А это было многим лучше, чем если б он сказал ему «спасибо». Ирка всюду поспевает, всегда знает, как поступить. Петронил ему частенько завидует. На первый взгляд в Ирке нет ничего особенного. Мальчишка как мальчишка. Худенький, ходит в коротких штанишках, ни дать ни взять четырехклассник. Нельзя сказать, что он мал ростом, нет, па физкультуре он стоит рядом с Петронилом, но все дело в том, что Ирка не старается казаться старше, чем есть, как это делают остальные. Например, все ребята в классе начали вдруг делать зачес. И Петронил тоже. Ему это нетрудно: волосы у него волнистые, стоит только их утром причесать, и они весь день послушно держатся. Робинзону — тому хуже. Он каждый день мочит свой светлый чуб под краном, то и дело зачесывает его вверх, но волосы не слушаются, встают на макушке, торчат щеткой. А Ирка? У него до сих пор сбоку проборчик, как был в первом классе.

Те, кто знал Ирку Домкаржа мало, называли его маменькиным сыночком. Хотя бы потому, что Ирка всегда держится в тени, зря не болтает и внимание к себе привлечь не старается. Наверное, поэтому его в классе считают «середнячком», хотя Петронил и верил, что по знаниям Ирка всех заткнет за пояс. Стоит ему только захотеть. Стоит только поднять руку и повторить то, что он рассказывал на переменке.

Неизвестно, правильно ли ведет себя Ирка, но он, вне всякого сомнения, скромный, прямой и вдумчивый. Вот почему завидует ему Петронил. И Робинзону завидует тоже — ведь Робинзон такой изобретательный, энергичный. А он? Петронил? Только и умеет завидовать! А что в этом хорошего?