Происшествие на складе школьных учебников. «Зона-51». Книга первая

Гусев Антон

–Это что такое?

–Если следовать той терминологии, что придерживались манси, дававшие показания следователю Иванову, то это – что-то вроде места обитания тех самых внеземных материй. У нас, как они считают, это Холатчахль, а у них – «Зона-51». Наиболее оптимальное место для контакта с далеким космосом и запуска сверхзвуковых истребителей и самолетов-разведчиков, которых ни один радар не обнаруживает. Каким-то образом рассчитали, вычислили, узнали. Только вот место ее нахождения – тоже тайна за семью печатями.

–Тайна, тайна, – нервно бормотал Серов, расхаживая по кабинету. – Понятно, что тайна. Причем, стратегическая. Только не забывай, что мы с тобой затем и есть, чтобы эти тайны разгадывать. Понял, к чему я веду?

–Понимаю, Иван Александрович. Надо усилить работу с агентурой в Вашингтоне,

в том числе постараться привлечь специалистов из их силовых структур… Только не все так просто.

–Ты о чем?

Пеньковский хитро улыбнулся и принялся растолковывать генералу на человеческом языке то, что не положено было писать в официальных формулярах «страны победившего социализма», даже если речь шла о формулярах совершенно секретных.

–Ну вот представьте себе нашего агента. Кто он? Продавшийся шпион.

–Ну, это ты не прав! – замотал головой Серов. – Он, в первую очередь, дальновидный патриот, желающий своей стране как можно скорее пополнить ряды членов соцлагеря…

–Это понятно, – снова улыбнулся Пеньковский. – Но это для нас с вами. А для них он кто? Шкура. Подлый человек, без принципов и совести. Государство доверило ему секреты, а он их продал. Ну так ведь? Так. Вот и получается, что из святого для него – только деньги и есть, и кто больше предложит, тому он и их, и собственную червивую душонку продаст, кабы только спрос был. Сегодня КГБ предложило ему пять тысяч долларов, сторговались, ударили по рукам. А если завтра кто-то предложит 100 тысяч, 200, 500? Ведь так же поступит, и глазом не моргнет, предавая уже очередного своего работодателя из-за океана. Так?

–Так. А к чему ты клонишь-то?

–А к тому, что стоимость этих секретов даже не сотнями тысяч и не миллионами долларов измеряется. Это сакральное знание, которым человеку обладать вообще не полагается, доступ к которому делает его как бы сверхчеловеком, если выражаться по-ницшеански. И что может получиться в таком случае? Мы вложим в него деньги, наведем мосты к «Голубой книге», поможем преодолеть административные барьеры, в помощь ему завербуем еще с десяток агентов, все устроим в лучшем виде. Он подберется к этим секретам, завладеет ими, а, когда поймет, что именно держит в руках, пошлет лесом и нас, и их.

–А к кому он переметнется-то? Кому продаст, если не одной из сверхдержав? Кто еще сможет ему заплатить такие деньжищи? – недоумевал Серов.

–К кому, говорите? – задумался его товарищ и поднял палец вверх. – К ним. К тем самым, к кому пытались пробраться члены группы Дятлова,.. если верить манси. Он ведь уже, как я выразился, будет не вполне обычным человеком…

Серов посмотрел на своего ученика с восхищением.

–Вот не зря я всегда говорил, что ты – парень неординарный. Далеко смотришь, больше остальных видишь и понимаешь. Верно, очень верно подметил, что с обычным человеком такую операцию не провернуть. Я бы в таком деле в разведку даже с Кимом Филби не пошел бы. Тут должен быть небожитель, обладатель огромной власти. Понятно, что и стоить это будет огромных денег, но и договориться с ним будет проще.

–То есть?

–Повторяю – много денег и… кусочек этого знания. Куча благ земных и совсем немного благ небесных с возможностью коснуться их еще при жизни, приоткрыв запретную завесу и став носителем небольшой толики вселенской мудрости, недоступной простым смертным. Иными словами, если уж у панов наших не получается договориться между собой, то хлопцы-то всегда смогут это сделать.

Пеньковский понял, к чему клонит шеф.

–Мудро, – кивнул он. – На шестьсот миллионов населения Земли счастье подели – и никому ничего не останется. А если на десятерых, то вполне всем угодить можно!

Часть вторая

Глава четвертая

20 декабря 1961 года, пригород Чикаго, штат Иллинойс

Заместитель директора ЦРУ Джеймс Энглтон чуть свет примчался на закрытую военную базу Управления в районе Чикаго. Там его ждала встреча

с прилетевшим из Финляндии советским посольским работником (а, читай, разведчиком) Анатолием Голицыным, решившим перейти на службу разведки Соединенных Штатов. 14 В течение последних двух-трех лет советское направление деятельности ЦРУ начало хромать на обе ноги – провал в информационном обеспечении следовал за провалом. Сначала «проморгали» запуск Советами первого космического спутника; затем допустили утечку информации о самолете-разведчике «Локхид У-2», что привело к попаданию самого самолета и его пилота в руки врага; затем упустили из виду старт первого космического корабля и испытание сверхмощной «Царь-бомбы». В такой обстановке любой кадр из Москвы, решивший добровольно перейти на другую сторону железного занавеса, был на вес золота. Конечно, обстоятельства появления Голицына на территории Штатов были весьма странными – его никто не вербовал, никто не предлагал сотрудничество, он занимал высокий пост в финском посольстве СССР, получал хорошую зарплату, ни в чем не нуждался, да еще и пользовался протекцией со стороны КГБ, негласно вербовавшего каждого атташе. Казалось бы, чего ему искать в Вашингтоне, где ему для начала не поверят, а потом и вовсе могут депортировать или посадить в тюрьму? Зачем рисковать столь многим? Но информационный голод Энглтона и представляемого им ведомства был настолько велик, что все эти сомнительные обстоятельства решено было оставить «за скобками». Как и вопросы, которые обычно сотрудники ЦРУ задают таким гражданам – о причинах их поведения. Опытный разведчик Энглтон знал, что настоящего шпиона к заброске подготовят как следует и снабдят не только вариантами ответов на эти вопросы, от которых у него волосы дыбом встанут, но и соответствующей биографией, долженствующей перебежчику. Случай с Голицыным был принципиально иным – и потому Джим решил изменить обычный порядок встречи, опустив эту лирическую официальную часть, и перейдя с места в карьер.

14

Golitsyn Anatoly. «New Lies for the Old: The Communist Strategy of Deception and Disinformation» (1984)

–Для начала позвольте искренне поблагодарить вас за прием… – заговорил невысокий, коренастый, приятной наружности молодой человек с идеально выбритым лицом и курносым носом, идя навстречу Энглтону прямо по летному полю.

–Подождите, – уклонившись от рукопожатия и спрятав руки от промозглого декабрьского ветра в карманы плаща, отрезал Энглтон. – Мы еще ничего не решили. Вы находитесь хоть и на территории Соединенных Штатов, но на особом правовом положении, называемом, если можно так выразиться, буферной зоной. Здесь мы держим тех, в ком еще не уверены, но потенциально заинтересованы. От результатов вашего поведения здесь будет зависеть и наше решение.

–А у вас разве есть выбор? – жестко парировал бесправный, но убежденный в своей силе перебежчик.

–Если вы имеете в виду наших людей за океаном, то да, у нас есть, из кого выбирать, – не менее холодно отвечал Джим.

–Думаю, вы ошибаетесь.

–То есть?

–То есть ваш человек Пеньковский уже под колпаком, и его вскрытие и разоблачение – дело нескольких дней.

–Откуда вам известно о Пеньковском? – нарушая все мыслимые нормы этики шпионского поведения, спросил ошалевший Энглтон.

–Это не имеет значения. Важно, что, если известно мне, значит, известно и многим другим. Вы, конечно, можете предупредить его, но ничего не изменится – выехать, хотя бы даже и тайно, ему уже не дадут, он под тотальным наблюдением, а вот заставить его дергаться и тем самым разоблачить себя глупыми, неосторожными и непоследовательными действиями вы можете.

–Что же делать? – скривив уголки рта, спросил разведчик.

–Вы меня об этом спрашиваете? Вы – шпион до мозга костей, а я всего лишь – консульский работник, но даже я знаю, что, если он настоящий разведчик и выполняет все инструкции должным образом, он знает, что делать в критической ситуации. А окажется он в ней буквально со дня на день. Так что, как ни крути, а выбора у вас практически немного. Вы за океаном остались почти без представителей.