Производные счастья
Шрифт:
По словам Вани, дело было стопроцентным «глухарём».
— Понимаешь, чувак, — вещал опер, расхаживая по кабинетику три на три по-журавлиному поднимая длинные ноги, — я сразу на месте понял — «глухарь». Ни одной зацепочки, ни одного пальчика. Если бы не протокол аутопсии, в котором чёрным по белому написано, что потерпевшая скончалась от асфиксии, можно было подумать, что она умерла естественной смертью. Представь, лежит себе такая — ручки на груди сложены, юбочка поправлена, лицо спокойное, даже волосы аккуратненько так расстелены по траве, ну чисто поспать прилегла. Сроду такого не видывал! Обычно же как — кровища
— А работала она где? Не в кардиоцентре часом?
— Не. Она вообще не работала. На инвалидности сидела. Справки как раз какие-то собирала для комиссии. У неё их полсумки было, да. Там же правила какие. Будь ты хоть инвалид с детства, или без конечности останься — будьте любезны каждый год освидетельствование пройти. Как будто за год можно себе новую ногу отрастить или ДЦПешник в одночасье выздоровеет.
— Вань, ближе к телу. Что за болячка была у потерпевшей.
— Ну-у… вот ты сейчас про кардиоцентр спросил. Так вот, некоторое отношение она всё же к нему имела. Четыре года назад, она там оперировалась. С сердцем у неё что-то не в порядке было. Диагноз мудрёный. Какой — сейчас уже и не вспомню, а если и вспомню всё равно не выговорю. Василич на вскрытие чёт такое завернул, я даже не сразу понял.
— Ну и? Вы туда ездили?
— Куда? В кардиоцентр?
— В него.
— А зачем? Целый год после операции прошёл. Она уже собиралась рабочую группу получать. Нам отец её говорил. Вот мы в центр и не заглядывали, зачем докторов зря от дела отрывать. Жила девушка на другом конце города, нашли её чуть ли не у крыльца собственного подъезда, так что одно с другим как-то не вяжется. Многим ведь операции делают, а их потом какие-нибудь отморозки убивают. Так что ж теперь, всех врачей обходить что ли?
— Это вы зря.
— С чего бы?
— С того, Ваня, что теперь там кто-то сестрёнок мочит почём зря. Двух уже грохнули. И почерк один в один. У последней, правда, стрижку чутка подправили.
— Да ладно!
— Так-то, Ваня. А вот подсуетились бы вы в своё время, глядишь у меня бы сейчас не было бы геморроя.
— Ты чё, думаешь этот ласковый урод как-то связан с больничкой?
— Пока не знаю. Но подозреваю, что ниточки надо искать именно там.
— Может просто совпадение?
— Может. Но проверить всё равно надо.
— Ну тогда бог в помощь. Дело будешь забирать?
— Угу. Почитаю вдумчиво вечерком, глядишь ещё чего надыбаю. Денька вон парень глазастый. Может он углядит, что вы не заметили. Правда, Денис? Ты что стоя заснул что ли? — Влад толкнул в бок зазевавшегося Деньку, который с интересом рассматривал «лист гнева» висевший напротив Ваниного стола. Лист был весь утыкан дартсом. Особенно досталось левому глазу.
— Классную ты себе развлекуху нашел, Вань, — понятливо поцокал языком Влад, — фотку верховного начальства в инете скачал или с доски почёта снял?
— В инете, — пристыженно буркнул Ваня. — В «Одноклассниках».
— У-у. По мозгам схлопотать не боишься? За осквернение, так сказать.
— Та не, — беспечно махнул рукой Иван, — во-первых я его обычно прячу, а во-вторых у нас и так каждый опер наперечёт. Ну уволят меня, пойду таксистом работать, делов-то. Да только найди мне такого дурака, который за три копейки будет во всём этом дерьме копаться? Так что, сам знаешь — кто как умеет пар спускать. Кто-то на задержанных отыгрывается. А я от природы человеколюбивое создание, вот и пуляю начальству в глаз. Помогает, кстати. Сам попробуй. Очень советую.
Денька мерзко захихикал, а Влад представив на минуту физиономию Васгена увидевшего такое глумление над собственным портретом, подумал, что ему после этого даже должность дворника не светит. Живьём сожрут.
— Ладно, Вань. Спасибо. Погнали мы.
— Давайте. Удачи. Только, Влад, сначала сходи в канцелярию, оформи как положено изъятие дела, а там уж и до дому. Напарник тебя здесь подождёт.
Денька согласно кивнул.
— Лады. Я мигом.
Через пятнадцать минут, они оба стояли на крылечке «десятки».
— Ну что, хлопец, — Влад с наслаждением закурил, буркнув на просьбу Одинцова о сигаретке: «мелким курить вредно,» — почапали до хаты. Сегодня поизучаем, что там коллеги нарыли. А уж завтра с утреца эскулапов навестим.
Нара стояла у окна и грустно смотрела на улицу. Эйфория от впечатляющей утренней встречи сошла на «нет» уже к обеду, оставив после себя неразрешимую задачу как теперь себя вести. Мысли вообще метались от «Нара, ты вела себя как не знаю кто» до «он больше не придёт». Она бездумно бродила по квартире, не зная куда себя деть и к тому времени когда нужно было ехать на приём в поликлинику, накрутила себя до такой степени, что ей казалось будто все встречные прохожие знают о том, как низко она пала. Мало того, пока Нара сидела в очереди к врачу, нарисовался Владимир Петрович- лучший друг Северинцева. Его за каким-то чёртом именно сейчас принесло в ИФА — лабораторию. Она попыталась слиться со стулом, но он заметил её и остановился справиться о здоровье. Пунцовая от смущения, не зная куда деть глаза, она ответила, что всё в порядке, мечтая о том, чтобы он быстрее ушёл. Наконец, подошла её очередь.
Терапевт выписывать Нару категорически отказалась и продлила больничный до пятницы.
— Но я уже поправилась, — робко возразила Нара.
— Профессор Северинцев другого мнения, — равнодушно ответила докторица, — он звонил мне и попросил Вас не выписывать пока не будете совсем здоровы.
— Но почему?
— Понятия не имею. Так что вот Вам талон, жду Вас в пятницу. Всего хорошего.
В полной прострации Нара выпала в коридор, уже совсем не понимая, что это — забота о здоровье или он её просто видеть не хочет?
К вечеру, она так устала от бесполезных метаний, что просто решила: «будь что будет». Уж лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном.
В пять часов явилась Маша и пока Нара собирала на стол, Манюня до макушки загрузила её впечатлениями о первом рабочем дне. Потом, Маша умчалась играть в «Техномагию», мотивируя это тем, что ей необходим отдых, а Нара, вместо того чтобы помыть посуду уставилась в окно.
Знакомый джип подъехал к подъезду в половине седьмого. Нара затаила дыхание. Но Северинцев не спешил покидать салон машины. Вместо этого зазвонил её телефон. Дрожащими руками она нажала на приём.