Произвол судьбы
Шрифт:
Глава 12
БЕГЛЕЦ
Бывают такие дни, когда, что бы ты ни делал, все выходит не так, как надо. Этот день, по-видимому, был как раз из таких. С самого утра все пошло наперекосяк.
Дождь лил как из ведра. Я тут же вымок до нитки, если, конечно, считать те немногочисленные нитки, с помощью которых сшита моя в основном кожаная одежда. Вода затекла даже в сапоги и противно хлюпала на каждом шагу. Но зато пахло свежестью, исчез запах гари, который вечно стоит над лесом, потому что лесные пожары, вызванные пламенем дракона, стали так же привычны, как прыщи у кузена Имверта. Молнии то и дело прорезали небосвод и озаряли
От храма расходились три дороги — на север, к бывшему замку Урманда и дальше, к Черному замку, на юг, к горам, и на запад, наверное, в Эстариоль к эльфам. Самой утоптанной была западная дорога, северная — менее исхоженная, но я пошел по самой заросшей и заброшенной южной дороге. Упустить шанс побывать в горах я не мог. «Собственно говоря, даже если мне и придется пойти и попытаться убить дракона, — думал я, — почему бы перед смертью не посмотреть на горы? Имеет право человек на последнее желание? Отец, например, к тому дню, когда его Дракон покалечил, уже все на свете успел повидать, и на войне был, и в горах, и где только не был. А я, кроме нескольких окрестных замков, вообще ничего не видел. Нет, я знаю, что в Эльмарион все равно через горы придется идти, но Туманные горы не такие красивые, как Алмазные. К тому же, прежде чем идти биться с драконом, надо придумать, как с ним справиться, а у меня пока по этому поводу ни одной дельной мысли». Оправдавшись таким образом перед своей неугомонной совестью, которая пыталась доказать мне, что, узнав о своем предназначении, я должен в лепешку расшибиться, но выполнить его и как можно скорее, я отправился прямиком по дороге, что вела в легендарное ущелье Потерянных Душ.
Дорога была очень старая. В некоторых местах она так сильно заросла кустарником, что приходилось сворачивать в лес, чтобы обойти заросли. Вскоре я вообще перестал возвращаться на дорогу. В лесу не так хлестал дождь. Кроны деревьев, хотя и плохо, но все же останавливали потоки воды, обрушивавшиеся на меня с небес. К утру гроза закончилась, и идти стало намного веселей. Только сапоги продолжали противно хлюпать на каждом шагу. Не люблю я бегать в хлюпающих сапогах, вот и решил сделать привал, чтобы высушить их, а заодно и позавтракать.
В насквозь мокром лиственном лесу было довольно сложно развести огонь, и я пожалел, что со мной нет Энди, который взглядом мог запросто поджечь хоть камень. Промучившись почти целый час, костер я все-таки разжег и, стянув сапоги и положив рядом сохнуть, босиком отправился искать завтрак.
Имейся у меня при себе лук, проблем бы не было, а гак мне пришлось искать какого-нибудь глупого кролика, которого можно поймать руками, или утку, которую можно убить, метнув камень. Только утка должна сидеть на берегу озера, а не плавать, ведь собаки, чтобы выловить ее из воды, у меня не было тоже. Но ни кроличьих следов, ни озера с утками мне не попадалось.
Я уходил все дальше и дальше от костра, пристально вглядываясь в землю, но без толку. Если раньше и были какие-нибудь следы, ночной ливень уничтожил их почти полностью. Единственные, которые мне попались, были волчьи и еще одни, очень странные. То есть следы эти были совсем не странные, обыкновенные отпечатки босых ног. Но откуда здесь, в чаще леса, человеческие следы? Да и нога была маленькая — женская или детская. Мне стало любопытно, все-таки я находился не в самом подходящем месте для женщин и детей. Они обычно волков или медведей боятся и так далеко в лес не заходят. Тем более что до ближайшей деревни, наверное, дня два скакать верхом.
Я пошел по следам, они вели к высокой ели, шатром опустившей свои ветви до самой земли. Под елью, положив головы на лапы, лежали два волка, которые, увидев меня, поджали хвосты и затрусили прочь, изредка оглядываясь и скаля зубы. А с одной из верхних веток ели на меня смотрели огромные, испуганные серые глаза. Глаза принадлежали мальчишке лет двенадцати, тощему как скелет и жутко грязному. Похоже, парень провел в лесу всю ночь, но даже проливной дождь не смог его отмыть. Мальчишка выглядел измученным до предела и к тому же, кажется, был простужен. Он то и дело заходился судорожным кашлем и хлюпал носом.
— Эй, парень, спускайся, волки ушли! — крикнул я.
Но вместо того, чтобы слезть с дерева, как все нормальные люди, мальчишка внезапно отпустил руки и полетел вниз, ломая тонкие ветки и ударяясь своей и без того страшно ободранной голой спиной о более толстые. Пришлось подхватить его на руки, чтобы он не стукнулся о землю и не рассыпался, как скелет, на кучу костей. Мальчишка был такой легкий, что если собрать все оружие, которое я с собой обычно таскаю, то оно, пожалуй, будет потяжелее. Хотя все мое оружие — это меч и несколько ножей, никаких доспехов я никогда не носил и не собираюсь. Но какой же он все-таки был грязный! «Надо будет заставить его вымыться, когда очухается», — подумал я. Но приходить в себя парень не собирался. Кажется, он решил, что мне будет не трудно донести его до костра. По правде сказать, мне это ничего не стоило, если не учитывать легкого беспокойства по поводу его многочисленных вшей, которых мне совершенно не хотелось иметь в своей роскошной шевелюре.
Я принес мальчишку к костру, к сожалению, уже потухшему, и отправился за хворостом. Когда я вернулся, паренек уже пришел в себя и сидел, удивленно оглядываясь по сторонам. Увидев меня, он тут же вскочил на ноги и бросился наутек, — вот уж не думал, что могу вызвать у кого-нибудь, кроме орков, такую реакцию.
— Вот ненормальный! — фыркнул я и принялся заново разжигать костер, демонстративно не обращая снимания на его попытку удрать.
Мальчишка далеко не убежал — споткнулся о корень и растянулся на мокрой траве, содрогаясь от кашля всем своим тощим телом.
— Тебе не холодно? — поинтересовался я. — А то, может, все же подойдешь к огню?
Мальчишка недоверчиво взглянул на меня из-под спутанной и, вероятно, не мытой никогда в жизни челки, вздохнул и с обреченным видом подполз к костру. Зубы его выбивали частую дробь, да и сам он дрожал как осиновый лист на ветру. Пожалуй, такого жалкого создания мне встречать еще не приходилось.
— Ты откуда такой взялся, чудо?
— Я не чудо, я Кларис, — чуть слышно прошептал мальчишка.
— Из дому сбежал, что ли?
— Нет у меня дома. — Кларис хлюпнул носом.
— Ты хочешь сказать, что прямо так и родился бродягой?
Мальчишка отрицательно покачал головой, печально вздохнул и молча уставился на огонь. Я накинул на его трясущиеся плечи, покрытые толстым слоем то ли грязи, то ли запекшейся крови, свою еще влажную от дождя куртку и спросил:
— Так все-таки, что заставило тебя в полуголом виде гулять ночью в лесу, да еще под проливным дождем? — В ответ ничего, кроме стука зубов, шмыганья носом и надсадного кашля, я так и не услышал. — Ладно, не хочешь, не рассказывай. — Я пожал плечами и принялся натягивать сапоги. — Правда, не знаю, как в таком случае я смогу тебе помочь. Разве что отвести к жрецу Светлых богов, чтобы он тебя вылечил.