Проклятая благодать
Шрифт:
Я снова лежала в постели, прикованная цепями, с высоко поднятыми руками.
— Нет, — прошептала я, опустошение разрывало меня. — Нет! — снова закричала я, поворачиваясь на бок, пытаясь вернуть свет.
Я хотела вернуться к свету.
Мне нужно было больше зелья. Чтобы вернуться.
Потом я услышала его дыхание.
Слезы волнами катились по моим щекам, когда кайф от эйфории полностью перешел в отчаяние. Рука Мейстера протянулась и смахнула влагу с моих щек.
— Liebchen … — прошептал
Когда я посмотрела на него — потому что знала, что должна была это сделать — он снял майку, обнажив огромную черную татуировку, украшавшую его грудь. Символ, который он повторил на многих других частях своей бледной кожи, символ, который висел на больших красных, белых и черных флагах по комнате.
— Она опять тебе снилась? — тихо спросил он, приблизив свое лицо к моему.
Зелье исчезло, и я почувствовала глубокую пустоту в животе, в сердце. Я открыла рот, чтобы умолять его о большем. Мне хотелось еще зелья. Но, прежде чем я успела это сделать, глаза Мейстера затуманились тьмой.
— Отвечай мне! — приказал он.
Рука, которая несколько секунд назад была такой нежной на моей щеке, вдруг стала такой жесткой, когда он сжал мою челюсть и посмотрел на меня с угрозой в глазах.
— Да, — сказала я, проталкивая слова сквозь сдавленное горло. — Она мне снилась.
Он ослабил хватку.
— Забавно, как героин заставляет тебя говорить во сне, как будто ты видишь все в реальной жизни.
Его голова наклонилась в сторону.
— То, как ты плачешь по ней. Хочешь держать ее в своих руках.
Затем он решился на последнее оскорбление:
— Но ты ведь не боролась за нее, не так ли? Ты потеряла ее, и теперь она ушла навсегда.
Он постучал по моей голове.
— Только здесь ты ей нужна. Потому что ты подвела ее, — он выразил свое неодобрение. — Ты была ужасным, ужасным защитником. Отвратительной сестрой.
Его хватка снова сжала мою челюсть так сильно, что я вскрикнула, испугавшись, что мои кости сломаются от его огромной силы. Он оскалил зубы и прошептал:
— И Грейс там тоже была? Хорошенькая малышка, которую ты прятала от меня.
Его нос скользнул по-моему соблазнительно, нежно, пока его рот не коснулся моего уха.
— Она заработала бы мне чертову кучу денег, но ты ее отпустила. Ты забрала ее у меня.
Он отпустил меня, и я вздохнула с облегчением.
Его рука провела по моим волосам.
— Но я получил тебя, — он улыбнулся, жестокой и злой улыбкой. — Я не позволю тебе уйти. Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, не так ли? Моя маленькая рыжеволосая шлюха.
Он потянулся к моему запястью, когда я не ответила. Поэтому я быстро сказала:
— Да. Я… я тоже тебя люблю, Мейстер.
Мейстер отдернул руку и одобрительно кивнул.
— И поэтому ты заслужила себе душ.
Он освободил меня и помог встать с кровати. Я посмотрела вниз на свое обнаженное тело и неуверенно поднялась на ноги. Я видела свои бедра. Я видела свои ребра.
Когда
Потому что это было правдой.
Я подвела ее.
Все было напрасно.
Моя жизнь была напрасной.
Ничего…
… это все что у меня осталось в этом мире.
***
Я позволила струям воды падать мне на голову. Мои ладони были прижаты к стене, когда ровный поток смывал кровь и грязь последних нескольких дней. Мое запястье болело от жесткости металлического наручника, и мои новые следы от уколов пульсировали, когда горячая вода словно пробивала дыры в моей плоти.
Я вдохнула клубящийся пар, молясь, чтобы в голове прояснилось. Но это было бесполезно. Мой вечно занятый разум никогда не отдыхал. В нем никогда не было покоя. Единственный раз, когда у меня была хоть какая-то отсрочка, это когда зелье Мейстера прокалывало вену и попадалао в кровь.
— Выбирайся, — приказал Мейстер, стоявший рядом со мной.
Он никогда не оставлял меня одну, если только я не была прикована к кровати. Всякий раз, когда я освобождалась от оков, я была с ним, и он наблюдал за мной. Изучал меня… жаждал меня.
Я видела это в его глазах.
Так было с тех пор, как Иуда отдал меня ему в Новом Сионе, как священный дар. Женщину, которая, Иуда знал, доставит Мейстеру неизмеримое удовольствие. И это сработало. Я соблазнила его, заставила жаждать моих прикосновений.
Только теперь все стало ещё хуже. Он не мог отказаться от меня.
Я была воздухом для его легких и каждым ударом сердца.
Я была его основной одержимостью.
Пока я пыталась вытереться, Мейстер подошел к ближайшим ящикам. Когда услышала, как открывается ящик, первый кусочек надежды, который я почувствовала за последний день, расцвел в моей груди.
Когда Мейстер обернулся, держа в руках белое платье, мне пришлось сдержать рыдания от счастья. Он одевал меня только, когда выводил на улицу. Я чуть не упала на колени от тоски при одной только мысли о том, как теплое солнце целует мое лицо и свежий воздух наполняет тяжелые легкие.
Мейстер приблизился ко мне, его ноздри раздувались, пока он упивался мои обнаженным телом. Он взял у меня полотенце, сбросив его на пол. Я склонила голову, когда он остановился передо мной. Мне удалось остаться совершенно неподвижной, совершенно послушной, когда его палец опустился на мою грудь и обвел кожу вокруг соска.