Проклятая долина
Шрифт:
Теперь Виталий Сергеевич невольно заспешил. Догадка зрела в его мозгу и придавала лихорадочность движениям. Толя, привыкший видеть его уравновешенным, делающим иронические замечания, был поражен. Его начальник непохож на самого себя или же наоборот - стал на время самим собой.
А Виталий Сергеевич думал о мире невидимок, творящих живое из неживого и превращающих живое в неживое, разлагающих сложное до простого и создающих из простого сложное.
Этот мир вездесущ. В одном грамме культурной почвы обыкновенно насчитывается от двух до трех миллиардов микробов. Они принимают участие в выращивании садов, пшеницы, кукурузы, они создают соединения, без которых не было бы жизни на Земле. Но они создают и болезни. Самые грозные войны не уносили столько человеческих жизней, как эти крохотные враги. Они сама жизнь, имеющая два обязательных полюса: созидание и разрушение, счастье и горе.
Виталий Сергеевич спешит и волнуется. Он забыл о Толе. Время остановилось. Большая тень шагает по комнате.
Он рассматривает под микроскопом все новые и новые срезы почвы и корней растений. Начинает напевать что-то себе под нос. Будь же ты благословенна, Проклятая долина! Это в тебе, там, где теплые источники создали исключительно благоприятные условия для микроорганизмов, встречаются вот эти милые запятые и палочки - еще неизвестные науке виды почвенных микробов. Они обогащают почву и, образуя колонии в клубнях на корнях растений, помогают усваивать азот, фосфор и другие необходимые вещества.
"Не этим ли объясняется необычный рост трав к кустарников?
– думает Виталий Сергеевич и машинально напевает одно слово: - Объясняется, объясняется, объясняется..." Он вспоминает о многих препаратах, созданных из бактерий или из продуктов их деятельности. Внесенные в почву, эти препараты ускоряют рост растений. Таковы азотобактерин, фосфоробактерин и знаменитый гибереллин. В ближайшем будущем можно будет выращивать невиданные урожаи.
И он поет то, что совсем не поется:
– О гибереллин, о гибереллин и азотобак...
Виталий Сергеевич запнулся и подумал, что все это пока одни предположения. Их надо проверить.
"Надо доложить на ученом совете института, - размышляет он.
– Пусть подключат к работе и другие лаборатории".
4
День выдался чудесный, и дед Трофим решил отдохнуть в своем саду. Под тяжестью плодов гнулись ветки. В вылинявшем после дождя небе плыли белые пушинки облаков, кое-где на листьях еще блестели изумруды. Вот прожужжала над ухом одинокая пчела, и старик улыбнулся. Он умел радоваться дуновению ветерка, и шепоту листьев, и тихой ласке лучей, и движению своих мускулов. Он был частью всего этого, и радость природы была его радостью. Отчего-то ему вспомнились ученые, и он подумал, что они, наверно, не умеют так искренне радоваться лучам, что они обязательно должны сначала узнать, как они устроены. Но лишь только он вспомнил о них, в нем проснулось беспокойство. Почему же он им завидовал? Что они имели такое, чего не имел он? Почему он не может думать так, как раньше? Почему, когда бабка говорит "бог покарает", он улыбается уголками губ, подражая тому ученому?
Детская мягкая ручонка обнимает его за шею. Это Наташа, внучка... Он не оборачивается, делает вид, что задремал. Пусть потормошит. И ей забава, и ему приятно.
– Дедусь, посмотри!
– кричит Наташа, и он чувствует на лице что-то шершавое. Открывает глаза - газета.
– Посмотри, деда, это ж те самые, которых ты водил на болото!
Старик берет газету. С портретов на него смотрят знакомые лица. А ниже большой заголовок: "Выдающееся открытие".
Водя пальцем по строчкам и пришептывая, дед Трофим начинает читать. В статье написано, что советскими учеными в долине среди болот найден новый вид микроба, который своей жизнедеятельностью значительно ускоряет рост растений. Используя этот микроб, ученые создали бактериальное удобрение. Например, кукуруза, выращенная с помощью этого удобрения, достигает в высоту восьми-десяти метров, а гигантские кочаны ее весят по четыре-шесть килограммов.
– Восемь-десять метров в вышину, четыре-шесть килограммов, - шепчет дед Трофим с восторгом и нараспев, будто читает сказку.
"Долго существовала легенда о божьей каре в Проклятой долине, - читал дед Трофим.
– Но вот пришли ученые - и тайна раскрыта. Проклятую долину можно теперь по праву назвать Долиной плодородия".
В одном месте палец деда остановился и задрожал. Тут приводился рассказ ученого о том, как они пробирались в Проклятую долину.
"...Хочется сказать большое спасибо доброму и смелому человеку, который, несмотря на свое суеверие, повел нас по болоту и спас жизнь одному из нас. Мы не знаем даже его фамилии. Известно только, что в селе все его называют дедом Трофимом".
– Добрый и смелый... Несмотря на суеверие, - повторяет про себя старик. А перед его глазами вырастает зеленый кукурузный лес с огромными кочанами и золотые пшеничные колосья с гигантскими зернами. Они звенят восторженно и нежно. И старику кажется, что он и тогда не боялся никакого божьего наказания, а бесстрашно вел ученых по узким тропам. Он мотает головой, прогоняя какие-то воспоминания, и снова шепчет:
– Добрый и смелый...