Проклятая душа
Шрифт:
Лошадей тоже загнали внутрь. Поближе. Потому что оставлять в такой обстановке их без присмотра не хотелось. Да и сами по себе копытные создания могли выполнять функцию сторожевых собак. Их много. Кто-то да начнет ржать, почувствовав опасность. Ну и как-то спокойнее было находиться рядом с живыми, пусть и животными, на этом полуострове смерти…
Спалось плохо. Сначала никто не мог заснуть, прислушиваясь к шорохам, которые плодил мерзавец-ветерок. А потом… Всеволоду приснился кошмар. Странный и жуткий.
Вот он стоит в небольшом плохо освещенном круге. А вокруг призраки. Много. Очень много. Безумного. Тысячи и тысячи. Призраки синдар. Он их так четко видел, что оторопь брала. Каждую ресничку, каждый волосок. В реальной жизни никогда так не увидел бы, а тут — нате. Стоят, значит они, и смотрят. Молча. И взрослые, и дети.
Сева покрутился, всматриваясь в их лица. Пытаясь найти хотя бы тень эмоции, тень узнавания, тень чего-то. Но от них исходило лишь равнодушие… смерть… забвение. Вот он заметил в дали мальчика, которого видел в том доме на окраине Зиона. Шагнул к нему. И призраки расступились, не допуская, чтобы он прикоснулся к ним. Еще шаг. Еще. Еще. И вот он присел на корточки, дабы заглянуть парнишке в глаза.
— Ты хотел, чтобы я с тобой поиграл?
— Хотел… — тихо и глухо, словно эхо, произнес паренек и протянул ему свою призрачную ручку. Всеволод протянул свою.
Но едва коснулся призрака, как тот стал рассыпаться в прах, ускоренно сгнивая. Не так быстро, как там, в доме, но все равно — очень быстро. Сначала с пальчика, которого коснулся Сева, осыпалась призрачная плоть, обнажив кость. Потом эта беда перекинулась на ладонь и далее. Давно мертвый паренек поднес костяную ладошку, которая рассыпалась на глазах, к лицу и заплакал. А потом закричал. Было видно, что ему больно. Очень больно. Потому что чем сильнее охватывал его процесс разрушения, тем сильнее и отчаянней он кричал.
Всеволод хотел было что-то предпринять. Но от каждого его прикосновения становилось только хуже. Пока, наконец, остатки скелета не лопнули, осыпаясь на пол мириадами пылинок… детский голос же, полный боли и отчаяния, продолжал кричать все сильнее и сильнее. Наш герой зажмурился и постарался закрыть уши руками. Но это не помогало. Его затрясло, закачало, заштормило…
— Нет! Хватит! Нет! А?! Прекрати! — Закричал Всеволод и открыл глаза, но увидел перед собой только Монцу, Элдервалира и остальных лесных эльфов. Весьма испуганных и взволнованных на вид.
— Что случилось? — Спросила Монца.
— Призраки… они… они… — попытался отдышаться и сформулировать свои слова Всеволод, но замер на полуслове, потому что из стен стали выползать те самые духи, что еще совсем недавно окружали его во сне. Лошади же не обращали на них никакого внимания. Словно их и не было вокруг. Даже когда те проходили сквозь теплые, волосатые тела «копытных».
Мердары замерли и побледнели. Монца икнула и, выхватив кинжал, приготовилась защищаться. Но Сева положил ей руку на плечо и покачал головой.
— Не стоит.
— Что не стоит?
— Отойдите к лошадям. И старайтесь не прикасаться к призракам.
— Нет! — Твердо и излишне резко произнесла она. И лесные эльфы закивали, соглашаясь с Монца.
— Надо же… — тихо прошелестел голос одного из призраков. — Ты вернулся… и за тобой все еще идут…
— Как ты посмел вернуться?! — Прошелестел голос другого призрака.
— Предатель! — Разноголосым хором вторили ему остальные.
— Что вы несете?! — Рявкнул разозленный Всеволод. Ситуация нравилась ему все меньше и меньше. И призраков было слишком много. Такой толпой они представляли смертельную опасность для них всех. — Я вас не знаю! Не помню!
— Не помнишь?
— Странно.
— Но зачем ты пришел?
— Аратор. Он отправил меня сюда. И я рассчитываю на то, что найду здесь ответы. Кто вы такие? Что вам от меня надо?
— Мы — твой народ. Народ, который ты бросил. Мы умерли из-за того, что ты испугался проливать кровь.
— Здесь только те, кто стоял на моей стороне? Или вы вперемешку с теми, кто держался моего противника?
— Это имеет значение? — С вызовом произнес один из призраков.
— Да. Определяющее.
— Неужели? — С усмешкой в голосе, поинтересовался тот же призрак.
— Я совсем недавно возродился из человека. Память не восстанавливал. Так что, я совершенно ничего не помню о былых днях. Но Аратор мне поведал свою версию событий. Взгляд с высоты бога на то, что у нас тут творилось. И я понял главное — народ синдар пал не потому, что я испугался крови. Синдары никогда бы не поддержали столь массово восстание, если бы не думали также, как бунтовщики. Они были уже смертельно отравлены собственным ядом. Синдары умирали. Бунт стал лишь агонией, внешним проявлением. А то, что вы даже сейчас увиливаете от ответственности, тому есть прямое доказательство.
— Да как ты смеешь?! — Порывисто рявкнул один из призраков, дернувшись к нему. Но не приблизился даже на шаг. Стоящие рядом с ним призраки удержали. А вот Всеволод, видя это желание сблизиться, подошел. Заглянул в белесые, полупрозрачные глаза и тихо произнес:
— Смею что? Говорить правду?
Призрак прошипел что-то неразборчивое и, растаял, удаляясь. Пришлось общаться с другими, менее агрессивно настроенными. Оказалось, что народ синдар погиб, но не умер. Их тела рассыпались прахом, но души нельзя было возродить. Для ритуала анва-арэ они были живы, но, чтобы живого переродить, требовалось тело, которое давно обратилось в прах… В общем — они оказались в ловушке. Страшная и жуткая ситуация — не умереть и не жить. Даже уйти за кромку призраки не могли из-за запрета Аратора покидать этот полуостров. Получалась этакая резервация, лагерь-изолятор куда сгоняли призраков синдар со всего мира. Даже тех, которые умерли вдали от столь «радушного» местечка.
— Бред какой-то… — покачал головой Всеволод. — Зачем Аратору это делать?
— Это наказание, — тихо прошелестел кто-то из призраков. Голос был удивительно знаком и в какой-то мере приятен, но Сева не смог вспомнить его. Просто встрепенулся и стал всматриваться. Но, не обнаружив ничего знакомого, произнес:
— Наказание за что? Хотя, неважно. Как его снять?
— Только повелитель Белой башни вправе это сделать. — Прошелестел мертвый голос.
— Или Аратор, — заметил другой мертвец.