Проклятая кровь
Шрифт:
В себе я никаких изменений не заметил. По крайней мере пока. Это означало, что вампиром мне стать не суждено. Или же, если реальность имеет хоть какое-то сходство с кинематографом, вампиром я стану, но позже.
Что ж, если так, то на то существо я походить совсем никакого желания не имею. Сохранить свой облик, стать бессмертным, невероятно быстрым и научиться превращаться в летучую мышь — это одно.
А стать похожим на заболевшего онкозаболеванием человека-мышь, да ещё и без половых признаков…
Пожалуй, в
В спешке перебрал все способы убийства вампиров из просмотренных за мою недолгую жизнь фильмов и прочтённых книг.
Чеснок, ультрафиолет, осиновый кол, серебро…
Нет, серебро, кажется, против оборотней. Или же нет?
Ладно, всё равно серебра у меня при себе нет. Было почти пять кило, да сплыло.
Чесноком я тоже не обзавёлся.
Ультрафиолет?
На дворе вечереет. Значит, до утра без него.
Остаётся осиновый кол.
Бросил взгляд на палку, валяющуюся у ног.
— Ну, это лучше, чем ничего, — пробубнил и, подняв её, побрёл в сторону своего поместья.
Теперь главное — добраться до усадьбы. Вряд ли её уже успели выставить на торги, продать и заселить жильцов.
Какое-то время я смогу там пожить и заняться восполнением своих сил.
В погребе есть запасы крови для каждого члена семьи. На разные случаи жизни.
Можно, конечно, восстановиться и обычной едой, но в моём состоянии организм едва ли способен её переварить. Так можно и помереть, сожрав сверх меры.
Кровь же я смогу перелить себе сам. Необходимое оборудование для этого имеется. Даже пол-литра, а лучше литр мне хватит, чтобы чувствовать себя в разы лучше.
Всё, решено! Сначала в поместье!
Благо, оно тут не очень далеко, а там уже разберёмся.
Выбравшись из дремучего леса на опушку, разглядел стоящую на холме загородную усадьбу, ограждённую живой изгородью из барбариса. Старая добрая вотчина.
Наконец-то я добрался!
Путь до поместья отнял у меня значительно больше времени и сил, чем я рассчитывал. Добрёл под самый вечер, когда солнце уже практически скрылось за горизонтом, и остановился у порога.
Широко оскалившись от предвкушения, наконец, оказаться дома, вставил в замочную скважину найденный в кармане ключ, попытался провернуть и…
— Не понял? — вырвалось из моего рта безмерное удивление. — Кто сменил замки?..
Решив, что ключ просто не подошёл, принялся обходить дом по кругу, гремя костями. Шёл я ровно до тех пор, пока не оказался рядом с окнами гостиной, в которых, на удивление, горел свет.
Притихнув и опустившись на корточки, я аккуратно подполз к окну и заглянул в дом. Внутри, напротив разожжённого камина сидело трое мужчин. Они были повёрнуты ко мне спиной, и, кому принадлежали их затылки, я не знал.
Первая же промелькнувшая в голове мысль вызвала у меня смятение.
Неужели времени прошло столько, что дом всё-таки продали?
Чёрт, сколько же я валялся в том лесу?
Неожиданно меня начал одолевать неконтролируемый гнев, исходящий откуда-то из тёмных глубин моего сознания. Я возжелал не просто убить этих троих, а выпить досуха!
Я ощутил жуткий животный голод, не сравнимый ни с чем.
Мне начало казаться, что в моём рту прорезались клыки, глаза налились кровью.
Не знаю, что было бы дальше, не встань один из этой троицы с кресла.
Я резко пришёл в себя и дёрнулся назад за стену. Сделав десять глубоких затяжных вздохов, окончательно отпустил это странное, чужеродное чувство.
Что это сейчас было?
— Пойду, отолью, — услышал я глухой мужской голос изнутри.
Он показался мне знакомым, и я отбросил мысли о своём самочувствии на задний план. Сейчас куда важнее восстановиться, а уже потом думать о том, что со мной происходит.
Да и что эта троица делает в МОЁМ родовом поместье?
Неужели оно уже слетело с торгов? Быть того не может!
Встряхнув головой, я решил не делать преждевременных выводов и взглянул наверх. На крышу усадьбы, где находилось окно на чердак.
Как бы то ни было, но, поменяв все замки в чужом поместье, ты не можешь быть до конца уверен, что окончательно себя обезопасил. Ведь только те, кто прожили в этом месте всю свою жизнь, знают все его тайны.
Бьюсь об заклад, новые жильцы не удосужились запереть окно на чердаке, которое я всегда оставлял приоткрытым. Эта привычка пошла у меня с детства, когда мы с моим, ныне покойным, старшим братом играли в прятки.
Помнится, отец всегда ругался на нас за это, но нам всегда удавалось избегать порки и выходить сухими из воды.
Эх, счастливое и беззаботное детство! Всё бы отдал, чтобы сейчас вернуться туда хоть на пару дней. Да чего уж там, часов! Жаль, что это невозможно.
Витая в своих мыслях, я сам того не заметил, как забрался по растущему на стене плющу на второй этаж, затем через карниз на крышу и, наконец, оказался напротив приоткрытого витражного окна, ведущего на пыльный чердак.
Оно оказалось не заперто.
— Вот видишь, отец, — иронично усмехнулся я. — Моя привычка сыграла мне на руку.
Пробравшись на чердак, я тут же услышал громкий, заливистый хохот, доносящийся снизу.
Не став задерживаться в этом крайне пыльном месте, обросшем вековым слоем липкой паутины, я направился вниз.
В два движения и без шума спустил лестницу и уже через минуту находился на первом этаже, слушая разговор троицы, занявшей мою гостиную для своих закулисных переговоров.
Когда я, наконец, смог разглядеть всех троих, то осознал, что одним из троицы является старый друг моей семьи — барон Карташов. Они с отцом ладили и часто проводили вместе время вне работы.