Проклятая война
Шрифт:
— Пожалуйста, будь осторожен, — сказала она.
11
Кэм без труда пробирался по неровному склону, засыпанному гранитными глыбами и заросшему редким лесом. Утром он оставил рюкзак внизу, прихватив только пистолет и флягу. Вдобавок, обстановка была ему хорошо знакома, пускай и по другой горе. Сосны с белой корой, можжевельник, черемуха и бурьян составляли часть привычного мира.
Справа взвилось в воздух облако кузнечиков. Насекомые прыснули в стороны, когда к Кэму тяжелой походкой подошел Ньюкам, сжимавший в руке винтовку. Двое мужчин присели за грудой камней.
Сверху
— Что думаешь? — шепнул Ньюкам.
В ответ Кэм только пожал плечами. Во многом отношения с сержантом напоминали ему отношения с Альбертом Сойером, человеком, который привел их к лабораториям Сакраменто. В основе его дружбы с Сойером лежала жестокая необходимость, которая мешалась с недоверием и в то же время с глубокой преданностью. Кэму хотелось, чтобы с Ньюкамом все пошло лучше. Ему нужно было поберечь энергию для другого, вместо того чтобы постоянно оглядываться через плечо, — поэтому он в очередной раз попытался пойти на мировую.
— Думаю, ты прав, — сказал он.
— Полагаю, точки с лучшим обзором нам не найти, — заметил сержант, задирая подбородок и указывая на горные хребты. — Давай-ка нанесем этот склон на карту, прежде чем двинемся дальше на север.
— Давай.
Кэм взялся за свой бинокль, а Ньюкам вытащил из кармана небольшую записную книжку и быстро добавил карту местности к сделанным раньше чертежам. У спецназовца был собственный способ стенографии, аккуратный и подробный, однако Кэм замер, так и не донеся бинокль до глаз. Вместо этого он вслушался и вгляделся, до предела напрягая все чувства, оценивая направление ветра и теплоту утренних солнечных лучей. В горах пахло смолой и разогретым камнем. И юноша все еще чувствовал прикосновение руки Рут к своей руке.
Ему не терпелось снять очки и маску, но день сегодня выдался ясный и теплый. Поскольку барометра у них не было, следовало исходить из того, что опасность еще не миновала. Обычно хорошая погода сопровождалась фронтом высокого давления, который поднимал уровень невидимого моря наночумы. На карте ближайшие ориентиры располагались на высотах 3043 и 3096 метров, но Кэм привык ожидать худшего. До вершин самых высоких пиков им оставалось не меньше двухсот метров.
Пока что Кэму и Ньюкаму так и не удалось получше разглядеть тех, кто там жил. Мешала высота. Этот архипелаг скалистых вершин напоминал цепочку неприступных замков. Каждый из небольших островков возвышался над неровным лавовым полем. Если там засели солдаты и Кэму с Ньюкамом нужно будет отстреливаться, они окажутся прямо на виду.
— Оставайся здесь, — сказал сержант.
— Мы пойдем вместе.
— Нет. Мы не можем бросить ее одну, а если мне придется спешно отступать, ты прикроешь меня огнем.
Кэм кивнул. Марк Ньюкам был хорошим парнем, несмотря на все их разногласия. Он каждый день помогал ему с рукой, очищая и перевязывая рану, и тащил самый тяжелый рюкзак даже после того, как Кэм отобрал рации.
— Мы пойдем вместе, — возразил Кэм. — По крайней мере, до хребта. Нам лучше не терять друг друга из виду, и рано или поздно… Ты же знаешь, что они нас заметят. Чем дольше мы тут ошиваемся, тем скорей это произойдет.
— Да. Оставайся здесь.
— Ты не понимаешь, — продолжил Кэм. — Даже если там нет солдат, эти люди… они другие. Они могут быть опасны.
Ньюкам снова быстро покосился на ущелье, а затем смерил Кэма долгим и изучающим взглядом. Лицо сержанта скрывали очки и маска, но поза была напряженной. В кои-то веки Кэм порадовался, что и его лица не видно. У него все еще оставался один секрет, который никто не должен был узнать, а особенно Рут.
— Лучше нам пойти вместе, — повторил Кэм, снова набравшись решимости. — Не просто ради демонстрации силы. Я знаю, что им надо сказать, но ты живое доказательство того, что вакцина работает. Это решающий фактор.
Ньюкам промолчал. Возможно, он думал о той, первой горе и об упрямом безумии, что заставило людей выцарапать тысячи крестов. Это зрелище потрясло Кэма до глубины души. Раньше он не верил, что кому-то может выпасть худшая доля, чем ему и обитателям его горы. Их группа продержалась всего восемь месяцев, прежде чем они начали убивать и есть друг друга.
По ущелью разносились голоса. Кэм присел за валуном размером с автомобиль, и солнечное тепло сменилось тенистой прохладой. Ньюкам с ошалелым видом втиснулся рядом с ним и снова проверил предохранитель винтовки. Кэм неправильно оценил расположение второй группы беженцев. Он завел сержанта слишком далеко вглубь расщелины, и ретироваться было уже поздно. Другого пути к утесу, где они могли бы затаиться, выждать и понаблюдать, тоже не было. Гора обманула его, отражая звуки до тех пор, пока вторая группа внезапно не перевалила через хребет. Теперь их голоса покатились вниз по склону.
Казалось, что до них рукой подать.
— Шшш, — прошипел Ньюкам.
Он ткнул Кэма локтем в бок и принялся быстро подавать сигналы. Четыре пальца. С южной стороны скалы.
«Они пересекут наши следы», — всполошился Кэм, хотя на тех участках, где не лежал снег, земля была сухой и неровной.
Они с Ньюкамом обходили грязные ледовые поля и островки, заросшие травой и цветами. Следов осталось немного.
Кэм стиснул зубы, пытаясь усмирить бушующий в крови адреналин и яркие воспоминания о выстрелах и человеческих криках. А затем он увидел другую группу. На них была армейская форма. Кэм поднял пистолет, но Ньюкам ударил его по руке — как раз в том месте, которого коснулась Рут.
— Нет, — выдохнул сержант.
Форма при ближайшем рассмотрении оказалась поношенной, когда-то зеленой, а теперь выцветшей до грязно-оливкового цвета, как армейский хаки. Погоны и другие знаки различия смахивали на воинские, но этим парням явно не хватало дисциплины. У одного была расстегнута рубашка, второй нацепил потрепанную бейсболку с символикой «Сан-Франциско Джайентс». Подростки. Бойскауты. Все четверо тащили самодельные рюкзаки — увесистые каркасы из связанных веревкой веток, предназначенные для переноски дров.
Мальчишки были тощими, жилистыми, загорелыми и веселыми. Они смеялись.
Кэм все еще не пришел в себя от испуга и с трудом узнал этот звук. Поначалу голоса показались ему низкими лишь из-за мечущегося в скалах эха и собственного страха. Вообще-то, он уже познакомился с самым шумным из мальчишек. После целого дня подслушивания Кэм немедленно узнал его уверенный тон. Парень сказал:
— Сегодня я тебя обставлю, Брэндон.
— Как бы не так.
— Продуешь, как всегда.