Проклятье чародея

Фокс Гарднер Френсис

— Я убил трех волков, чтобы отнять у них их добычу, олененка. А потом развел костер, поджарил оленину, и хорошенько наелся. Затем пошел снег, и я устроил себе логово под стволом поваленного дерева. Думаю, любовь к скитаниям у меня в крови, — добавил Кутар с хриплым коротким смешком. — Любой на моем месте только бы и мечтал, как бы поскорее снова оказаться дома у теплого очага. Но только не я! Мне всегда хотелось забраться на самую высокую гору и посмотреть что там, куда нам, молодым, было запрещено даже приближаться.

Кутар глубоко вздохнул, его

чуть расширенные глаза смотрели куда-то вдаль. Он снова переживал те мгновения, когда впервые устремился на поиски приключений — совсем еще юношей, почти мальчиком с луком за спиной и маленьким мечом на боку, с медвежьей шкурой для защиты от ветра и жаждой открытий в душе. Он снова слышал скрип снега под ногами, дуновение холодного ветра, дующего с гор. Его ноздри будто снова учуяли запах оленины, которая в мешке из шкуры того же олененка висела тогда у него на спине. Двалка-с-Боевым-Молотом! Какое это было славное время!

Но в этот момент что-то сильно тряхнуло его. Это Стефания, встревожившись, постаралась вернуть своего собеседника в настоящее время. Варвар ласково похлопал девушку по рукам.

— Я поднимался на горные вершины и смотрел с них на юг, где не было снега. Я думал, что когда-нибудь отправлюсь туда и стану великим воином, у меня будет слава и много золота. Подобным мечтам предаются многие в моем возрасте.

— И все же…

— На горе себе я повстречал ту жрицу.

Даже сейчас он видел ее перед собой: ее длинные черные волосы, развевающиеся на ветру вокруг прекрасного белого лица, ее гибкое тело, закутанное в шкуру гигантского медведя, которое качалось под сильными порывами северного ветра…

Она стояла, глядя спокойными серыми глазами, как он широким шагом поднимается по горной тропе там, где раньше никогда не ходил ни один из мальчишек.

Она была самой прекрасной женщиной, какую он когда-либо видел.

В изумленных глазах юноши она прочла сильнейшее нескрываемое восхищение и неожиданно рассмеялась веселым радостным смехом, протягивая руки своему гостю. Руки оказались теплыми, несмотря на то, что до самых плеч были открыты морозному зимнему воздуху. Едва раздался ее голос, как сердце юного варвара запело, готовое в любой момент выпрыгнуть из груди.

— Никогда еще ко мне не приходил столь юный воин. Как же тебя зовут, и откуда ты?

Он все рассказал ей, непринужденно шагая рядом и втайне радуясь, что даже в своем юном возрасте почти одного роста со своей собеседницей.

Та слушала, слегка склонив голову и стараясь не упустить ни слова. Сейчас Кутар понимал, что она забавлялась в душе, но к этому веселью примешивалось и самое неподдельное восхищение.

— Значит, ты забрался туда, где живет Урсла, просто из любопытства? Не многие мальчики твоего возраста попытались бы совершить такое.

Они незаметно оказались в ее жилище — довольно большом доме, сложенном из тесаных бревен с островерхой крышей и двумя каменными каминами по обе стороны довольно просторного помещения. В обоих очагах горел огонь, дающий такое восхитительное тепло, что малолетний Кутар с радостью сбросил с плеч медвежью шкуру и притоптывал у камней очага, пока кожа у него не раскраснелась.

— Ты поужинаешь со мной, юный воин, — сказала Урсла. — И мы выпьем южного вина за твою смелость.

Со странным блеском в серых глазах она сняла брошь, которая удерживала полоску ткани на ее нежной шее.

— А вот это ты возьмешь с собой и потом покажешь сердитому Элварду Вилобородому, своему названному отцу, дабы он узнал какого храброго бычка вырастил и кто защитит его на старости лет.

Сидя за дубовым столом перед одним из очагов, они поели нежной оленины с овощами. Кутара переполняло мальчишеское любопытство.

— Я задал ничуть не меньше вопросов, чем ты, девушка, — рассмеялся он, снова переживая те далекие мгновения. — Я хотел знать, кто она такая, почему живет одна так высоко в горах, и почему у нее нет мужа. В те дни я был очень молод и глуп.

Урсла нежно улыбнулась не сводящему с нее глаз юноше, глядя ему в лицо поверх опустевших блюд с едой.

— Я жрица дебрей, юный Кутар. Сейчас по всему миру много таких как я — тех, кто скрывается в отдаленных местах, куда очень редко заходят люди. Мне прислуживают живущие в этих горах медведи, дикие орлы и ястребы. Даже снежные кролики являются ко мне, зная, что рядом со мной им не угрожает ни человек, ни зверь.

Кутар слушал и не переставал удивляться. Никто и никогда не рассказывал ему об Урсле, хотя судя по ее словам, Элвард Вилобородый был с ней знаком.

Урсла мягко улыбнулась.

— Мужчины тоже в иных случаях являются ко мне. — Она показала на встроенную у стены отгороженную постель, закрытую от горного холода занавесками.

— А зачем приходят мужчины? — спросил он с мальчишеской невинностью.

Женщина звонко рассмеялась, глубоким и мелодичным смехом.

— Не будь ты столь юн, я могла бы показать тебе, мальчик. Хотя должна сказать, что для своего возраста ты выглядишь совсем взрослым и очень красив… особенно твои светлые волосы и пронзительные голубые глаза… хотела бы я знать… Наверное, мы попробуем позже. А пока что не спрашивай и слушай, что я тебе расскажу. Так вот: кроме меня есть и другие жрицы, которые живут далеко отсюда, на юге. Одни из них бегают в лесах с оленями, другие — с волками. Есть и такие, что повелевают тиграми и львами.

— Мне б не хотелось жить так вот одному, — возразил Кутар, протянув руку к кожаной кружке с остатками подогретого вина.

— Да, несмотря на твое происхождение, в душе ты варвар.

— Ты знаешь о моем происхождении? — вскинулся Кутар. — Приемный отец рассказывал, что нашел меня на берегу, в лодке, которую вынесло волнами. Больше он и сам не знает.

— А ничего больше и нет… пока. Ты сам должен найти свою судьбу, юный Кутар. И часть той судьбы будет переплетена такой, как я, жрицей, на юге. Да! Ты отправишься на юг и будешь продавать свое воинское умение. Я вижу это столь же ясно, как вижу сейчас твое лицо.