Проклятье колдуна
Шрифт:
— Тогда уж две! Грамотей!
— Может быть, еще два экземпляра. — Валерка не хотел отвлекаться, а потому не ответил на последнее замечание. — В любом случае помочь найти их должна ты.
— Это почему же?! И как это я, интересно, их найду?! — Светку раздражали загадки, которыми так и сыпал товарищ.
— Не знаю как, это уж твое дело. Только тот мужик сказал, что ты мне поможешь, — спокойно объяснил Валерка.
— Знаешь, что! — обиделась Света. — Когда он мне сам явится, тогда я и подумаю. И спрошу у него, в чем дело! Ты лучше скажи, что собираешься делать с Индюком?
— А что с ним сделаешь? —
— Значит, хочешь спокойно позволить ему у себя воровать? — Спокойствие друга просто бесило Светку. — Сэр Валерий настолько великодушен, что прощает воришку? Или он просто-напросто струсил?
— Ну, во-первых, он воровал у тебя… — уточнил Валерка, но, видя, что подруга находится в состоянии кипения, заговорил серьезно: — Воровать, конечно, нехорошо, но если он видел то же, что и я, его можно понять. Значит, он просто поверил второму.
— Ну да, одинаковые глюки!
— Если одно и то же видят разные люди, то это уже реальность. — Валерка не давал сбить себя с толку. — Я и сам думал, что делать с этой папкой. Один говорил, что ты поможешь разобраться. А другой велел тебя не слушать, а слушать другого, наверное, как раз Индюка.
— И кого же ты собираешься слушать? — Тон Светки не предвещал ничего хорошего.
— Тебя, конечно. — Валерка, осознав опасность конфликта, оставил спокойные рассуждения. — Но вот с Индюком придется поговорить.
— Вот именно! — Под словом «разговор» Света подразумевала совсем не то, что он. Она решила, что Валерка собрался с ним драться. Такое поведение, по ее мнению, куда больше подходило настоящему рыцарю, чем какие-то расспросы. Стал бы Айвенго разговаривать с воришкой, укравшим важные документы, да еще у дамы!
На улице смеркалось, и пора уже было расходиться по домам. Так что разговор с Индюком решено было отложить до завтрашнего дня. Найти «еще два» Светка уже не надеялась. Теперь ее больше интересовала месть воришке. А также то, что будет, когда брат завтра докопается до скелетов.
Валерка все-таки решился позвонить Индюку. Он почему-то был уверен, что Колька видел то же самое, что и он. Ему трудно было поверить, что человек может поступить, как он, просто так, из вредности. Но нормального разговора не получилось.
— Ну что, сумели восстановить пепел? — издевательски заявил Колька, как только его позвали к телефону. — Настоящие шпионы должны это уметь. А то секретные документы пропадут!
— Да подожди ты. — Валерка не хотел скандала и действительно желал поговорить нормально, но в нем начинал закипать гнев. Индюк всегда вызывал у него раздражение, неприязнь даже просто так, сам по себе. А уж таким поведением, как сейчас, и подавно. — Мне кажется, что ты видел…
— Как вы лазили по помойкам! — закончил Индюк. — А теперь еще чего-нибудь нашли? — Он нарывался на грубость, но в последнем вопросе сквозила явная заинтересованность.
— Пернатым слова не давали! — нашелся, наконец, Валерка. — Смотри, как бы кому-то перья не повыщипали! — И со злостью бросил трубку.
«Светка была права, а я вел себя как дурак! — ругал он себя: — Нельзя первым делать попытки примирения с такими, как Индюк. Теперь он решил, что я слабак или просто струсил».
Валерка пришел к выводу, что Индюку все-таки придется
Глава 6
Новые видения
Засыпая, Валерка гадал, приснится ли ему что-то еще. Или все видения прекратятся с потерей папки? В нем как будто боролись два человека. Спокойная часть натуры желала, чтобы странное и не очень приятное приключение на этом закончилось, чтобы жизнь потекла так же спокойно, как прежде. Но, с другой стороны, так хотелось приключений! Неразгаданная загадка скелетов и папки манила и притягивала.
Вторая половина могла быть довольна. Странные сны продолжились. Он вновь видел тех же мужчин. На этот раз ему показалось, что тот, который просил сохранить папку, стал еще слабее. Он как будто еще похудел и осунулся; бороться ему было совсем трудно. Другой же, напротив, казалось, набирал силу; он уже не выглядел таким мертвенно-бледным, как противник и как еще недавно выглядел сам.
— Ну что, убедился, что со мной лучше не спорить?! — Уверенности у него, похоже, тоже прибавилось. Он уже говорил не просто уверенно, а нагло. — Если бы ты сам уничтожил эту писанину, то мог бы получить за это какую-нибудь награду. А теперь радуйся, что все для тебя хорошо обошлось. — И многозначительно добавил: — В другой раз может быть хуже.
— Есть еще два экземпляра, — тихо сказал второй. — Спаси хотя бы один! Она тебе поможет.
— Что ж, можешь и поискать! — усмехнулся второй. — Этим ты только подсобишь моему помощнику. Если сожжешь эту дрянь сам, то сможешь от этого здорово выиграть. Но если будешь упрямиться, то последствия будут куда хуже, чем простое падение.
В этот момент его соперник повернулся, желая что-то сказать Валерке, но из горла вырвался только неразборчивый хриплый шепот. В отчаянии он только махнул рукой и накинулся на своего извечного соперника. Силы казались совершенно неравными, и было даже непонятно, каким образом поединок еще продолжается. Наверное, сил более слабому придавали ненависть и отчаяние, которые так легко читались в его взоре.
Валерка здорово испугался. Значит, упал он все-таки не сам по себе. И Индюк тут ни при чем. Выходит, это здоровый все подстроил. Во сне это казалось абсолютно логичным: как-то не вспоминалось, что оба дерущихся уже давно мертвы и что даже живой не может действовать на расстоянии. Но уж очень жаль было того, который просил все сохранить. Очень хотелось ему помочь. К тому же другой вызывал у него большую антипатию.
И еще: Валерка терпеть не мог, когда ему угрожали. Когда ему говорили, что он не должен чего-то делать, и добавляли слово «иначе…», за которым следовала угроза или даже просто предупреждение, его, всегда такого осторожного, словно подменяли. Он мог начинать делать это назло, даже с ущербом для себя, особенно если считал запрет неразумным, а тем более обидным. Конечно, Валерка никогда не лез напролом, но нарушить запрет было для него ни с чем не сравнимым удовольствием. Так, он отваживался проходить по соседнему двору, где жили известные братья-хулиганы, ревностно защищавшие «свою» территорию, но умел подбирать для этого относительно безопасные промежутки времени. В эти моменты он чувствовал себя если не героем, то очень свободным человеком, которому никто не смеет указывать.