Проклятье рода
Шрифт:
— Пожалуй, мне стоит пойти проведать Герду, — после неловкой паузы проговорил маг и встал со стула, на котором провел все время разговора. — Заодно отпущу твоих друзей. Им тоже надо отдохнуть.
— Постой, — неожиданно даже для себя вдруг попросила я. Смущенно улыбнулась. — Побудь со мной немного. Пожалуйста.
Лукас посмотрел на дверь, затем перевел взгляд на меня и согласно склонил голову. Осторожно опустился на краешек постели и взял меня за руку.
— Ты о чем-то хочешь спросить меня? — негромко поинтересовался он. — Давай. Все равно у нас сегодня ночь откровений.
О, как много вопросов я жаждала задать
— А все-таки, почему ты украл одну из книг моей прабабушки? Ведь это послужило для меня окончательным доказательством того, что ты якобы практикуешь ритуалы темной магии и пытаешься завлечь одну очень наивную особу в ловушку.
— Не украл, а позаимствовал, — хмуро поправил меня Лукас, покоробленный моим определением его поступка. — А почему… Ну, позволь тебе напомнить, что я вообще-то изъял все подобные книги из библиотеки Элизы. Испугался, что одна юная и наивная особа, несмотря на первый крайне неудачный опыт, продолжит свои изыскания. Полагаю, мои опасения были обоснованны, учитывая, что твое любопытство порой переходит всяческие рамки. Все-таки далеко не каждая благовоспитанная девушка залезет без приглашения в чей-либо дом, дабы проверить свои смутные подозрения.
Я насупилась, почувствовав в словах Лукаса справедливый укор. Ну да, в чем-то он прав. Я ведь тоже отличилась, позволив себе нарушить неприкосновенность чужого жилища.
— Так или иначе, но я быстро понял, что без твоей помощи мне все равно не обойтись, — после крохотной заминки продолжил Лукас, убедившись, что я поняла его намек на свой недостойный поступок. — Если честно, понятия не имею, почему эта злосчастная книга оказалась у меня под кроватью. Я был абсолютно уверен, что сгреб их все, когда относил обратно. Наверное, упала, а я не заметил.
— Наверное, — согласилась я, мельком подумав о том, что в таком случае речь идет о насмешке богов.
Как ни крути, но если бы я не обнаружила эту злосчастную книгу, то наверняка бы не нашла и запертого Оливера, покинув комнату до того, как он начал скрестись в шкафу. Тогда не случилось бы ритуала, и… А что, собственно, тогда бы произошло? Если бы Лукас прочитал заклинание вызова Ваала в то время, когда его брат был под замком, то демону пришлось бы покинуть тело Оливера, чтобы все равно явиться на призыв. Хм-м… Но тогда бы Оливер, по всей видимости, остался жив.
Я тряхнула головой, вдруг испугавшись своих мыслей. Что сделано — то сделано. К чему гадать, как бы все повернулось, если бы в прошлом что-либо изменилось? И потом, мне было совершенно не жалко Оливера. Он заслужил смерть. По-моему, Лукас поступал просто глупо, желая всеми возможными способами спасти брата. Но, естественно, говорить ему обо всем этом я не собиралась. Будем считать, что в дело вмешался случай. Тот самый случай, под который любят маскировать свою волю высшие силы.
Впрочем, была еще одна вещь, которую я не могла не выяснить. Да, порой излишнее любопытство приносит массу проблем, но когда речь идет о собственной безопасности — цепляешься к каждой мелочи.
— Когда Герда, одержимая демоном, пыталась меня убить, а Гилберт помешал ей, она крикнула очень странную вещь, — произнесла я, внимательно наблюдая за реакцией Лукаса.
— Какую же? — поинтересовался он, бесстрастно сжимая мою руку.
— Я не совсем поняла, — честно призналась я. — Что-то вроде того, что на мне уже две метки, и я все равно обречена. Что это значит?
В синих глазах мага промелькнула какая-то тень. Он недовольно цыкнул сквозь зубы и вновь поспешно натянул на себя маску демонстративного безразличия.
— Не бери в голову, — пожалуй, слишком быстро отозвался он. — Это мелочи. Демон просто юлил, пытаясь заставить Гилберта отступить.
— Но ты же сам говорил, что слуги Альтиса не способны на откровенный обман, — заметила я. — Они могут недоговорить, могут выставить факты в выгодном для них свете, но не солгать.
На сей раз в глазах Лукаса отразилось раздражение. Его пальцы, держащие меня за запястье, дрогнули, но все же он не разжал их.
— Не думаю, что тебе надо чего-то опасаться, — наконец после недолгой паузы ответил он. — По всей видимости, демон имел в виду, что после каждого ритуала темной магии аура участников меняется. Как бы понятнее объяснить… Запрещенные заклинания отличаются от разрешенных тем, что несут в основе своей разрушение и смерть. Даже краткий контакт с ними заставляет защитную оболочку души менять форму. Она словно съеживается, стараясь минимизировать вред. А ты дважды принимала участие не просто в ритуале темной магии, но была обещана демону как законная добыча. Поэтому сейчас твоя аура словно истерзанная тряпочка. Обожжена дыханием тьмы. Любой, кто обладает способностью к истинному зрению, увидит, о чем я говорю.
— Это теперь навсегда? — глупо переспросила я. Нет, я не сомневалась, что Лукас говорит мне правду. Однако была почти уверена, что он что-то утаивает.
— Нет. — Маг усмехнулся. — Даже самые серьезные раны рубцуются со временем, если, конечно, не являются смертельными. А душа вообще удивительная субстанция, которая обладает поистине неограниченным резервом к восстановлению. Все придет в норму, уверяю тебя. Через несколько месяцев даже самый пристрастный взгляд не обнаружит на твоей ауре никаких изменений. И доказательство тому — демон сказал про две метки, а не три. Считай сама: ритуал твоего отца, сорванный твоей матерью в последний момент. Ритуал, который я помешал тебе завершить. И сегодняшнее происшествие. Видишь, Ваал ошибся в подсчетах, а значит, я говорю тебе чистую правду.
Я ожидала еще каких-нибудь пояснений, но Лукас наклонился и ласково поцеловал меня в лоб.
— Спи, — прошептал он, и магический шар, мирно плавающий под потолком, начал гаснуть. Отблески его умирающего света искорками отражались в глубине зрачков Лукаса, завораживая своим неспешным танцем.
Я послушно закрыла глаза, поняв, что более не в силах бороться с усталостью. Прежде неощущаемая из-за азарта событий и откровений, сейчас она вдруг навалилась на меня свинцовым одеялом. Веки слипались под собственной тяжестью, мысли путались все сильнее и сильнее.