Проклятие чародея
Шрифт:
Выйдя из хранилища, Деврас и Уэйт-Базеф увидели распростертого у их ног бесчувственного архипатриарха. Плоть Грижни тусклее тусклого, дыхание почти не ощущалось. Деврас смотрел на него с состраданием, в нем всколыхнулось чувство вины.
— Он выздоровеет?
— Возможно, — ответил Уэйт-Базеф.
— Он сказал, — сделав над собой усилие, продолжал Деврас, — что Хладное Оцепенение может привести к смерти, а иногда разрушает мозг. Вы знали об этом?
— О первом — да. О втором — нет.
— И ничего нам не сказали. А было ли вам
— Нет. Но даже знай я об этом, без колебаний поступил бы точно так же. Послушайте меня, юноша. Вардрулы — наши злейшие враги. В них многое вызывает уважение и даже восхищение, но факт остается фактом: будь их воля, они бы нас всех уничтожили. Поверьте, мне вовсе не по душе издеваться над беспомощными, но допустить истребление человеческого рода я не могу. Вероятно, у вардрулов есть причина нас ненавидеть, допускаю даже, что их претензии на нашу землю вполне законны, но не мне судить. В конечном итоге мы должны хранить верность своему народу, людям, с которыми нас связывает кровное родство.
Деврас, глядя в лицо лежащего без сознания сородича, ничего на это не сказал.
— Что до полководца, не забывайте о том, что он учинил. Вспомните вырезанные поселения. На его руках кровь невинных. Он изверг, беспощадный убийца.
— Он мог бы убить и меня, — тихо возразил Деврас. — Добрался бы до вас, и не было бы никакой магии. Он же оставил меня в живых.
— Здесь вы глубоко ошибаетесь. Имей он хоть малейшее представление о том, что я намерен сделать, ничто бы в целом мире его не остановило.
— Кое-что все же остановило.
— Честно говоря, я вас не вполне понимаю. Ну да полно, не терзайтесь понапрасну. Выбора у вас не было, и к тому же Хладное Оцепенение далеко не всегда приводит к летальному исходу. Наверняка немало вардрулов спаслись в теплых от природы пещерах. Они окажут помощь тем, кому не повезло, согреют их, и, если это будет сделано без промедления, с ними все будет в порядке.
— Хочу, чтобы он выжил. Согреть, говорите? — Сняв кафтан, Деврас накрыл им неподвижное тело.
— До чего вы сентиментальны, — кисло усмехнулся Уэйт-Базеф. — Вы понимаете, что вы делаете? Это военачальник вардрулов, талантливый стратег, являющий собой угрозу всему человечеству. Если он выживет, где гарантия того, что однажды его войска снова не нападут на Ланти-Юм? Если на то пошло, в целях самозащиты его следовало бы…
— Замолчите, — оборвал его Деврас, и резкость юноши удивила Уэйт-Базефа. — Довольно. Мы и так принесли им немало бед.
— Подумайте, что учинили они над нами…
— Но ведь они считали, что просто восстанавливают попранную справедливость.
— Откуда вам известна их точка зрения?
— Однажды я обязательно все вам расскажу, Уэйт. Теперь надо разыскать Гроно и Каравайз, если они еще живы. А потом отправимся домой, если нам есть куда возвращаться и если сумеем дойти, в чем я вовсе не уверен.
— Это у кого же из философов вы почерпнули столько пессимизма?
— Увы, из собственного печального опыта.
— Друг мой, мы сделали то, что должны были сделать ради спасения родного города и, если на то пошло, самих себя. Вы о чем-то сожалеете?
— Сожалею, что возникла такая необходимость.
— Глупости! Теперь вы горюете о вардрулах. Неужели вы хотели бы, чтобы победа была за ними?
— Разумеется нет. И все же то, что мы сотворили, заставляет меня терзаться угрызениями совести.
— В том, что приключилось, виноваты и вардрулы, и стыдно должно быть и тем и другим.
Они вышли из комнаты, где некогда находился магический источник тепла, и отправились по заиндевевшим коридорам. Деврас припомнил, как добраться до места последней схватки Гроно с неистовой Снарп, но старался идти как можно медленнее, страшась того, что может предстать его глазам. Он рисовал в своем мозгу ужасную картину — бездыханного седовласого камердинера, бледнее любого вардрула, который никогда уже не порадует его высокопарными увещеваниями. И все потому, что преданность господину завела его против воли в царство Тьмы.
Уже совсем близко. Оставшись без кафтана, Деврас продрог до костей. Но вдруг из-за поворота показалась седовласая фигура. При виде Девраса и чародея Гроно остановился, на его лице было написано несказанное счастье.
— Мастер Деврас! Мастер Деврас!
— Гроно! Ты цел?
— Сам тому удивляюсь, ваша светлость. Эта негодная Снарп оставила неизгладимый след на моем теле, черепе и гордости, но я снесу все невзгоды с привычным смирением. Что стало с этой мерзавкой?
— Мертва.
— Чудесно. Есть-таки справедливость на свете. А мастер Уэйт-Базеф… — поинтересовался он учтиво, но без особой теплоты, — хорошо ли вы себя чувствуете?
— Со мной все в порядке, Гроно.
— А ее светлость? Где она?
— В плену, — ответил Деврас.
— Дочь герцога в руках белых демонов? О, это ужасно, ужасно! Мы должны немедленно ее вызволить!
— Возможно, нам это уже удалось. Замечаешь, как похолодало?
— О да, что весьма неприятно. А ваша светлость без кафтана, как это опрометчиво.
— Холод вызывает у вардрулов оцепенение, — терпеливо объяснил Деврас, — будем надеяться, что и стражей Каравайз не минует эта участь. Если так, она наверняка уже освободилась и должна вернуться в комнату с обогревательным устройством.
— Что ж, не будем заставлять даму ждать. А когда найдем ее, что тогда? Премудрый Уэйт-Базеф намерен возобновить свои не слишком благоразумные попытки?
— Отнюдь. Со всеми «не слишком благоразумными» попытками Уэйт-Базеф уже покончил. — С легким смешком ответил ему чародей.
— Как, вы готовы наконец признать свое поражение?
— Наоборот, праздновать победу. Дело сделано, Гроно. Мы выполнили свою задачу.
— Вы нашли мифические записки?
— Не только нашел, но и использовал.