Проклятие Черного Аспида
Шрифт:
Но в Нави истинную сущность долго не спрячешь. Здесь она рвется наружу, и рано или поздно проклятый Князь догадается. Не любил волхв Нияна. Боялся силы его, и что, если к власти придет, не видать Лукьяну ни царских хором, ни денег, ни обещанных сто душ в месяц. Аспид каждому свое место указывает, и подхалимажем тут не обойтись… а пророчество очень тонкое дело, сбыться по-разному может, и вовсе не как угодно волхву. Опасен Князь очееень опасен, хитер и умен. Коли надобность будет, за ним вся Навь восстанет. И небо с землей содрогнутся.
Только сучка строптивая не дала ему себя прочесть. Словно засверкали у нее внутри иглы, как лезвия заточенные, и начали колоть Лукьяна за каждое проникновение
Но хуже всего то, что князь глаз на нее положил и отдавать явно не торопился. Думал, хитростью заставит Нияна девку в болото швырнуть… а потом сам бы достал и к Вию принес, но не вышло. Сильно зацепила она Аспида, как смотрит на нее, так глаза и сверкают жидким золотом, а зрачки словно полоски становятся. Окутала его своими чарами, приворожила лицом красоты невозможной, неземной и не навской, и не людской даже. Разум ему поморочила. Ничего, Лукьян со всем разберется и очень скоро будет управлять всей Навью. Вия за нитки легко дергать. Родит ему девка синеволосая наследника, и избавится он от нее, как в свое время от матери Нияна избавился. А паршивца этого надобно сбросить с пьедестала, заставить Вия возненавидеть брата.
Ястреб в залу влетел и под потолком несколько раз покружил, прежде чем о пол ударился и старцем обернулся. Зорким взглядом глянул на вакханалию и разврат, царящие вокруг. Мерзость какая. Его покоробило и сотрясло от брезгливости. Волхвы обет безбрачия давали, да и от рождения они равнодушны к плотским утехам. Праздник плодородия — так назывались эти дни, предшествующие прибытию избранниц. Дни адского и невероятного разврата, от которого Лукьяна тошнило. После этого праздника в Нави увеличивалась численность населения. Вот и сейчас захмелевшие гости совокуплялись на каждом свободном квадрате сверкающего пола дворцовой залы. Музыканты играли чувственную мелодию, но ее заглушали мужские и женские стоны, рычание, крики и шлепки голых тел. Волхв приподнял край длинной рубахи и обошел стоящую на коленях женщину, сжимающую ладонями фаллосы двух придворных и жадно сосущую их по очереди. Лицо Лукьяна исказила гримаса отвращения. Он бы всех их превратил в каменные изваяния и сжег их тела вместе с этим дворцом. Пробрался к трону, на котором восседал Вий с золотым кубком в руках и в массивной короне на голове. На лице выражение похотливого наслаждения, и глаза темно-карие закатываются под тяжелые веки.
Перед ним сразу три наложницы на коленях голые, оттопырившие зад и жадно облизывающие его толстый короткий член, причмокивая и толкаясь. Глаза узкие, миндалевидные, уши на макушке торчат заостренные вверху, похожие на кошачьи. Да уж, обделила природа матушка дракона копьем могучим, но с лихвой восполнила пробел властью бесконечной, жестоким нравом, вздорным характером и похотливой натурой. Волхв давал царю зелье, подавляющее появление дракона и позволяющее наслаждаться плотскими утехами, но священный момент с избранными должен был быть чистым, и сама сущность должна покрыть девственную невесту и излить в нее свое семя. За три дня до знаменательной ночи царь не принимал зелья и хмель. Затем проходил обряд освящения.
Когда Лукьян приблизился к трону, Вий растолкал девок и опустил рубаху на колени, затянул покрепче золотой кушак и пригубил кубок. Смачно шлепнул двух черноволосых "кошек" по голым ягодицам, а одну почесал за ушами.
— Добро пожаловать, Лукьян Лукьяныч. Заждался я тебя в этот раз. Что слышно на границах навских?
Девушки-кошки сбились в кучу и алчно смотрели на хозяина, облизываясь, как зверьки, и виляя голыми задницами из стороны в сторону.
— Новые рабыни, мой Государь?
— Подарок Бея. Прислал три штуки, сказал покорны и ласковы. Всегда готовы ублажить хозяина. Где сейчас отряд с избранными?
Волхв присел на придвинутое слугами кресло и откинулся на спинку, отмахнулся от кубка, но не отказался от золотого подноса с фруктами, который поставили на низкий столик перед ним.
— Едет отряд, но задерживается сильно.
— Отчего задерживается?
Пнул ногой заигрывающую с ним "кошку", и та отползла назад, сверкая черными узкими глазками. Волхв посмотрел на конусообразную голую грудь с торчащими сосками и снова скривился от отвращения. Женское тело вызывало у него приступ тошноты и гадливости. Но оценить красоту он мог… как истинный ценитель прекрасного и совершенного.
— То с Мракомиром сцепился, то с Лихом повздорил братец твой, Великий Государь. Строптивым стал Черный Аспид, неучтивым и своенравным.
— Ниян? Согласен, скверный характер у него, но не хуже твоего, Лукьян. А по что с Лихом сцепился?
— Да так… девку отдавать не хотел, ту, что выбрал царь леса.
— С каких пор Ниян наши законы нарушать стал? Лиху отдаем любую. Такова договоренность еще с отцом нашим.
— Не отдал. Бился. Насмерть.
— И как Лихо? Уцелел?
Усмехнулся и несколько глотков из кубка сделал.
— Уцелел чудом. Но коли б ушел в царство подземное навечно, взбунтовался бы народ лесной и нечисть вся. А нам это не надобно. Усмири брата своего, Государь, а то наворотит он дел, а тебе потом расхлебывать.
— Не надобно. И? Это ведь не все.
— Не все, мой Государь. Утаивает от тебя Ниян одну из избранниц. Нарочно тринадцать везет, чтоб самую красивую и особенную себе оставить. Сама Пелагея ею заинтересовалась и осмотр провела, а у ведьмы глаз зоркий.
— Что за избранница и что в ней особенного, что ты изволил ко мне лично пожаловать, да еще столь непривычным способом? Последний раз я твою сущность много лет назад видел при битве с Мракомиром.
Наклонился Лукьян к уху царя и шепнул так, чтоб никто не услышал, только красные глаза Вия вспыхнули и засветились точками в полумраке, а красивое смуглое лицо вытянулось и ноздри затрепетали.
— Вот как? Помню я тот оброк… и помню, за что обещан был, и как сказали мне, что померла девка, и по закону больше ничего не должны мне гады лживые, поверил им. Да и выбора не оставалось. Покажи мне ее. Хочу увидеть — из-за кого мой брат так рискует и вражду со мной удумал?
Лукьян из котомки блюдо фарфоровое достал и яблоко спелое, наливное, блестящее. Ладонью по окружности белоснежной яблоко прокатил, и сквозь дымку дрожащую всадники показались, через лес пробирающиеся, и женский силуэт в седле с капюшоном на голове. А потом и саму избранницу под номером тринадцать вблизи стало видно со сброшенным капюшоном и развевающимися на ветру волосами цвета морской волны, глаза яркие, бирюзовые и кожа бледная, словно фарфоровая с раскрасневшимися щеками и чуть приоткрытым алым ртом. Грудь бурно вздымается, и глаза смотрят прямо на государя Навского, который вперед подался и брови нахмурил.
— Красота неземная. Даже не думал, что у них такие красивые женщины.
— Опасные. Особенно из царского семейства. Смертоносные, я бы сказал.
В этот момент на изображении Ниян появился и собой девушку от глаз Лукьяна закрыл.
Вий тут же выбил тарелку из рук волхва, но ни она, ни яблоко не упали, описали круг и опустились на колено Лукьяна.
— Хочу ее. Передай Нияну — пусть везет ко мне девку, как и должен.
— Не должен. Двенадцать избранных, а тринадцатую может куда угодно деть, даже себе оставить.