Проклятие Черного орла
Шрифт:
– Ну, учитывая, что я отправил весь курс на пересдачу экзамена по манипуляции, думаю, ты прав, – Сэнджел сделал еще глоток вина, и открыл пространственный портал, – хотя, я бы, с большим удовольствием, пожил недельку-другую у Брута на Вердже.
Мир вокруг перестал существовать, но уже через миг взгляду Сэнджела открылась их с Фий-Этт спальня. На ходу стянув с себя рубашку, он прошел в купальную комнату и наскоро умылся. Вернувшись назад, скинул сапоги и с удовольствием влез в домашние замшевые туфли. И уже выходя из спальни, накинул длинный
Внизу, в каминном зале, все уже было готово к ужину. А две его любимые женщины, в ожидании мужа и отца, сидели в кресле возле камина. Он остановился в дверном проеме, облокотившись плечом на торец дверной створки, и молча наблюдал.
Мирам была полностью поглощена изучением лежащего у нее на коленях пергаментного свитка, а Фий-Этт, мечтательно прикрыв глаза, полулежала на высокой спинке кресла.
– Вот, видишь! – воскликнула Мирам и толкнула мать локтем. – Здесь, в пятнадцатой строфе, он вновь ее упоминает: «и огонек в окне печальном рисует образ на стекле…»!
– Ну, с чего ты взяла, что он поет о ней? – явно подначивая дочь, спросила Фий-Этт и, открыв глаза, также склонилась над свитком. – Читай дальше: «старик не внемлет от отчаянья, и роза чахнет на руке».
– «Соединив сердца и души, терзает плоть, палит огнем. И не бывать любви счастливой пока корона на челе»! – торжественно дочитала Мирам. – Он же явно снова пишет про королеву и шута, что пока король на троне, они не смогут быть счастливы!…
– Так, вот, значит, на что ты променяла законы пропорционального смешения стихийных энергий, – голос Сэнджела строгий и холодный заставил Фий-Этт вздрогнуть, а Мирам и вовсе замерла словно каменное изваяние, боясь пошевелиться. – Я буду удостоен рассказа о том, что произошло по пути?
Он спокойно прошел в зал, но Фий-Этт благоразумно пошла ему на встречу и уже возле стола, не дав подойти к дочери, заключила в объятия.
– Любовь моя, нет совершенно никаких поводов для беспокойства, – улыбнулась она, нежно поцеловав его в щеку. – Мирам ездила за книгами в селение по моей просьбе, но упала с лошади, когда та чего-то испугалась на дороге и взбрыкнула.
– Ты снова ее оправдываешь, – холодно возразил он. – Мирам нарушила мой приказ, без разрешения сбежала из дома, не выучила данное ей задание, еще и тебя подговорила. Предлагаешь мне закрыть на все глаза?
– Хватит, Монрат! – она с нарастающим раздражением хотела оттолкнуть его, но он довольно жестко сжал ее руку.
– Фий-Этт, – он словно пушинку отодвинул колдунью в сторону и подошел к Мирам.
Девушка медленно встала. Ее ясные голубые глаза были широко распахнуты, но зрачки сузились до маленьких черных точек от панического ужаса. Он еще ничего не успел сделать, когда она надрывно вздохнула и, зажмурившись, быстро сказала:
– Я сама без разрешения уехала из замка на Хронасе, и в селении, когда уже возвращалась домой, он меня скинул.
Она закрыла лицо ладонями и добавила.
– Я ездила за сборником сочинений менестрелей…
–
Все такой же спокойный голос Сэнджела вывел ее из нервного оцепенения. Она медленно убрала от лица руки и исподлобья посмотрела на отца. Он все также стоял перед ней, скрестив на груди руки, но глаза его улыбались. Мирам медленно приблизилась к нему и словно маленький зверек положила ладони на его руки и прижалась щекой к его груди.
– Даже не пытайся обещать, что больше не будешь, – предупредил Сэнджел и она почувствовала, как незримые руки так и не сжав шею, обняли ее за плечи.
– Не буду, – она, наконец, подняла взгляд на отца и осторожно улыбнулась. – Но мне, правда, жаль.
– Не ври.
– Так не честно! – воскликнула она, отстранившись, ее глаза наполнились влагой, губы задрожали. – Ты можешь хотя бы мысли мои не читать?!. – сквозь слезы простонала она и, отвернувшись от отца, выбежала из зала.
– Даже не вздумай! – сердито предупредила Фий-Этт, тут же встав перед ним. – Ты и так ее измучил! Она твоя дочь, а ты обращаешься с ней, как с безродной студенткой!
– Вот, именно. Она МОЯ дочь, – Сэнджел продолжал говорить спокойно и тихо, но воздух в зале вибрировал от напряжения. – Будь она безродной студенткой, мне не было бы дела до того, чем она занимается и где шляется. Но, раз уж ей не повезло, быть моей дочерью, ей придется соответствовать. Ты и сама прекрасно знаешь, к чему может привести ее безрассудство.
– О, боги! Сэнджел! – застонала Фий-Этт и устало опустилась на стул возле стола. – Нельзя все время думать только о плохом. Скоро уже двадцать лет, как все спокойно, с чего ты взял, что что-то обязательно случится? В ордене все хорошо, в замке тоже полный порядок… А Мирам и так из шкуры вон лезет, чтобы тебе угодить…
– Заметно, – он сел рядом за стол и налил в бокал немного вина.
– Вспомни, я тоже сбегала из замка, – она примирительно улыбнулась. – У меня-то детства нормального не было, а Мирам вообще из-за книг не вылезает…
– Только не делает того, что ей велят.
– Нет! Ты невыносим!
Она встала, чтобы уйти, но Сэнджел удержал ее за руку и, притянув, усадил к себе на колени.
– Прости, я просто устал, – он крепко прижал ее к себе, и она привычно положила голову ему на плечо. – Студенты сначала довели, а дома еще Мирам… на нее у меня уже не хватает терпения.
– Лучше б у тебя не хватало терпения на твоих студентов.
– Со студентами проще, они меня боятся и делают все, что им говорят…
– Ты думаешь, Мирам тебя не боится?! – Фий-Этт отстранилась и заглянула ему в глаза. – Да, она сегодня в ужасе была, когда пришла ко мне и рассказала, что упала с лошади. Ты же никогда не даешь ей шанса все рассказать самой! Еще немного и она возненавидит тебя!
– Я хочу, чтобы она была сильной, меня мало волнует, как она ко мне относится.
Фий-Этт одним рывком встала с его колен, отошла в сторону и, не скрывая злости и раздражения, заявила: