Проклятие Энтаны
Шрифт:
– Да… Узнаю Мирию, – по его голосу было сложно определить, с каким чувством он это сказал – с одобрением, пренебрежением или просто констатируя факт.
Отпустив мою руку, он велел:
– Садись.
Я заняла стул напротив стола и, едва дождавшись, пока Имрок Дейн сядет сам, повторила свой вопрос:
– Где Кинн?
– С твоим другом всё в порядке.
Слово «пока», непроизнесенное, так и повисло в воздухе, и я стиснула кулаки.
– У нас с ним состоялась весьма содержательная беседа, – продолжил он как ни в чем не бывало. – Надеюсь, ты проявишь равное благоразумие и ответишь
С трудом сдерживая вспыхнувшую злость, я сказала:
– Вы требуете откровенности, однако сами даже не открыли свое лицо, отец.
Он несколько секунд сверлил меня взглядом, затем еле заметно пожал плечами и, откинув капюшон, снял маску.
Горло перехватило.
В свое время, разглядывая портрет отца – Эрена Линда – и замечая, как мало у нас общего, я убеждала себя, что это, несомненно, оттого, что внешностью я пошла в маму.
Однако теперь крохотная искорка надежды, тлевшая в моей душе, погасла. Любой, кто увидел бы меня рядом с Имроком Дейном, догадался бы, что мы близкие родственники, – так мы были похожи.
Должно быть, он был ровесник дяди Дана, но казался моложе: не носил ни бороды, ни усов, а в его черных волосах, которые унаследовала Кьяра, не блестела седина. Его отличала зрелая, мужественная красота, а в серо-голубых – как у меня – глазах виднелся цепкий, холодный ум.
Внезапно мне захотелось, чтобы он надел маску обратно.
Как и сестра, он говорил с альвионским выговором, и если забыть о йеллионе, показавшем наше родство, если не видеть это лицо, то можно было бы притвориться, что всё неправда: что передо мной совершенно чужой человек.
Имрок Дейн словно почувствовал мои переживания и со слабой усмешкой сказал:
– Когда требуешь откровенности, необходимо обладать мужеством, чтобы ее принять.
Я постаралась взять себя в руки и спокойно спросила:
– Для чего вы собираетесь отправить нас в Энтану?
Он оценивающе посмотрел на меня.
– Прежде чем я расскажу о вашем задании, я хочу услышать всё, что ты знаешь о камне: как он оказался у вас, как ты его пробудила. Надеюсь, мне не стоит напоминать, что ложь неуместна? Я пойму, если ты станешь говорить неправду. И будет весьма прискорбно, если из-за этого кто-нибудь пострадает, не так ли? Например, тот бойкий мальчишка… Донни?..
В груди у меня похолодело.
– Вы же сказали… нам понадобится помощь… Они нам нужны.
– Все – нет.
В его голосе не было угрозы, одно спокойствие, но меня парализовало от ужасающего осознания: на самом деле все, кого я оставила внизу, – заложники.
Я подумала о Донни, который с таким восторгом покинул Квартал Теней, о сестре, о Нейте с Ферном и о Тайли – все они были готовы отправиться в неизвестность ради нас с Кинном. И, опустив голову, прошептала:
– Спрашивайте.
После короткой паузы Имрок Дейн произнес:
– Я рад, что мы друг друга поняли, Вира.
Он заставил рассказать меня всё: и об изгнании, и о тайнике, где Ронс Террен спрятал эрендин, и о Псах, и о Лисицах-торговцах, и об Утешителе Йенаре, и о том, что произошло у Храма Серры-на-Перепутье, и о том, как благодаря разбуженному камню мы выживали
Наконец Имрок Дейн откинулся на стуле и, глядя на меня в упор, проговорил:
– Ты уверена, что больше ничего не знаешь?
Мое дыхание участилось. Я ни словом не обмолвилась о том, что эрендин на самом деле – это камень-сердце. И умолчала о карте Ронса Террена и зашифрованном в ней послании: «Каково сердце, таков и камень».
Вдруг Имрок Дейн резко встал, вытащил что-то из ящика стола и, подойдя ближе, сунул в руки потрепанную книжицу. Вздрогнув, я узнала «Падение Альканзара».
– Откуда?.. – начала я и прикусила язык.
– Значит, она тебе знакома, – в его голосе послышались довольные нотки.
Я погладила пальцами шероховатую обложку чайного цвета: прямо в центре, сразу под названием, виднелась некрасивая вмятина, а сбоку темнели бурые пятна. Что с ней произошло?.. Я пролистала ее, и на мои колени выпал засохший фиолетовый цветок. С замиранием сердца я его узнала: медвяница. Я вспомнила, как Олеа, застенчиво улыбаясь, протягивал мне эти цветы, и на глаза набежали слезы – я часто заморгала, чтобы их прогнать.
– Откуда она у вас? – повторила я чуть охрипшим голосом.
– Эта книга была найдена в сумке одного из зеннонских Карателей, которые перехватили вас с Кинном.
– Зачем она ему?.. – озадаченно спросила я.
Имрок Дейн усмехнулся.
– Меркантильный интерес, это очевидно. Удивительно другое. В свое время эту книгу украли разбойники, и мне поручили ее вернуть. Но тогда все мои поиски оказались безуспешны. И вот, спустя столько лет, она наконец в моих руках… Скажи, что тебе дало чтение этой истории?
Во рту у меня пересохло.
– Это всего лишь легенда…
– В каждой легенде есть доля правды, не находишь?
Он достал из кармана черный кожаный мешочек и вытащил оттуда осколок, наполненный танцующими искрами. Несколько секунд мы молча наблюдали за ними, потом Имрок Дейн сказал:
– Мирия прекрасно знала, что это осколки камня-сердца, когда украла их у меня.
– Украла у вас?.. – эхом повторила я, чувствуя, как неприятно сжимается что-то в груди. А потом медленно спросила, вспоминая наш давний разговор с Кинном: – Как они у вас оказались? Ведь это альвионские камневидцы пытались пробудить их… Но вы Глава Карателей, а не Глава Гильдии камневидцев.
Имрок Дейн лишь приподнял брови, словно спрашивая: неужели я считаю, что он ответит?
– Почему?.. Почему мама это сделала? – в отчаянии прошептала я. – Зачем увезла в Зеннон? Кьяра упоминала, что она дала какую-то клятву…
С бесстрастным лицом он убрал камень в мешочек, сел обратно на свое место и только после этого произнес:
– Боюсь, что спрашивать об этом нужно было саму Мирию.
Я внимательно посмотрела на него и с нарастающей уверенностью проговорила:
– Вы знаете… Вы всё знаете, но мне не говорите. – Он продолжал спокойно взирать на меня, но в глубине его глаз как будто что-то дрогнуло. – Тогда расскажите мне о ней хоть что-нибудь!.. Как вы познакомились? Когда? – Он по-прежнему молчал, и я со злостью добавила: – Скажите хоть, как так оказалось, что вы мой отец? Вы ведь не знали, что я ваша дочь?