Проклятие Гийома Завоевателя
Шрифт:
– Нет, здесь нет… – ответила она и села на кровать, прижимая свитки.
– А, на других этажах?..
Она закивала головой:
– Десять воинов и мой супруг. Он шателен этого замка…
– И все?..
– Нет, сеньор, там еще двое монахов. Они пришли вчера вечером. Они паломники и богомольцы. Шли пешком из Испании… – испуганно затараторила женщина.
Рыцари усмехнулись:
– Рекомендую настоятельно Вам отдать мне бумаги добровольно. После чего, сесть в дальний угол и прикрыться чем-нибудь. Боюсь, что скорое зрелище будет не совсем подобающим для глаз мадам… – сдерживая клокотавшие в нем эмоции, вежливо
Шателен замка Шарль понимал, что спасти донжон уже практически невозможно, решив пробиваться вниз с верными и проверенными воинами:
– Ребята! Пробьемся вниз! Враг малочисленнее и не ожидает контратаки с нашей стороны! Пойдем только с мечами и секирами, лестницы достаточно узки! Документы не должны уйти из замка!..
Шарль отбросил щит, показывая пример бесстрашия и решимости. Он взял в обе руки меч и шестопер, и хотел, было, бросился на рыцарей из отряда де Леви, стоявших за закрытой дверью последнего этажа донжона…
– Всем бросить оружие! Живо! Иначе ваш командир будет убит! – Громко крикнул один из монахов, выхватив длинный кинжал с тонким и узким лезвием, который был спрятан в посохе. Монах схватил Шарля за волосы и приставил кинжал к его горлу. Второй монах стоял перед ним, служа живым щитом, он вращал свой длинный и крепкий посох в руках, готовясь отразить нападение.
Воины растерялись. Монах «Жиль» немного придавил кинжал к горлу. По шее кастеляна пробежала маленькая струйка крови.
– Бросайте оружие, олухи! Меня сейчас зарежут, как барана!.. – Шателен испуганно таращил глаза. – Бросайте оружие, черт бы вас всех побрал!..
Воины нехотя побросали оружие.
Монах, который был вооружен посохом, быстро бросил его и подобрал шестопер и меч. Он открыл дверь, буквально столкнувшись лбом с рыцарями отряда де Леви.
– Входите, мессиры! – Сказал монах. – Помогите мне связать их всех.
Рыцари от удивления ничего не смогли сказать. Они вбежали и стали связывать воинов…
Входная дверь в донжон готова ужу рухнуть под ударами секир и топоров врага. Годфруа и два рыцаря стоят чуть выше на лестнице и ждут появления врагов, чтобы разрядить пять арбалетов. Дверь падает с грохотом, выбитая противником, и враг врывается внутрь донжона.
– Залп! – Командует де Леви, и три стрелы валят нападавших, пробивая их навылет. Троица бросает ненужные арбалеты на лестницу и разряжает два последних, убивая еще двух противников, появившихся в просвете выбитой двери. Видно отчетливо, как один из раненых врагов медленно сползает вниз по стене башни, оставляя за собой широкий кровавый след…
Рыцари отступают вверх по лестнице. Первым, нападающих встречает Рене, который отбросил щит и бился мечом и шестопером. Только сейчас он понимает, для чего их так долго и нудно учили биться один на один в узких местах. Именно сейчас, на этой винтовой лестнице донжона, где он сошелся лицом к лицу с разъяренным противником, его мозг начал выдавать четкие и уверенные команды телу и рукам. Жан вел бой интуитивно, как учил его мессир Антуан де Сент-Омер. Он автоматически, волнообразно, без сильного замаха (мог разлететься меч от удара о потолок) стал наносить удары по врагу, меняя и варьируя ритм и скорость ударов. Через минуту первый противник упал и покатился вниз по лестнице. Враги не могли применить на узкой винтовой лестнице арбалеты и пики, поэтому вступали в схватку один за другим. Свалив, таким образом, еще двоих, Рене получил небольшую, но довольно-таки неприятную, рану на левой руке. Он уступил место Жану:
– Давай! Твоя очередь!..
– Ну, что притихли, уроды! Я жду вас! – Крикнул Жан врагам.
Годфруа, тем временем, стал бинтовать руку Рене, пытаясь остановить кровь.
Враг, потеряв уже восьмерых убитыми и ранеными, не собирался сдаваться. Атаки на смельчаков продолжились. Вот уже и Жан, разобравшись с двумя нападавшими, устал и попросил смену:
– Мессир де Леви! Давай, меняй меня! Я отдышусь немного!..
– Отходи, я заступаю! – Буркнул Годфруа и занял место подуставшего товарища.
Жан немного отдышался и склонился над раненым Рене:
– Ну, как? Сильно беспокоит рука?..
– Вашими молитвами. Слава богу, что зацепили левую руку. Перебинтуй туже и помоги закрепить намертво на руке щит. Так и я смогу вам помочь, когда совсем плохо станет… – улыбнулся серыми губами Рене.
На другом этаже башни воины также подготавливали все подручные предметы для перекрытия лестницы на случай, если троица их товарищей внизу не сможет больше удерживать наседающих врагов.
– Ренальд! Останьтесь, прошу вас, на этаже и проследите, чтобы наши подопечные не вздумали сотворить нам какую-нибудь пакость за спиной. – Попросил один из рыцарей. – Мы же с Гильомом спустимся вниз и поможем ребятам сдерживать противника. Чем дольше продержимся, тем больше врагов сумеем убить, значит, тем легче будет пробиться нам к выходу…
– Хорошо. Только вы, если почувствуете, что не сдержите больше врага, отходите к нам. Мы завалим лестницу мебелью и прочим скарбом, все же легче будет обороняться группой. Нам будет скучновато крушить их в одиночестве… – под конец разговора попытался острить Ренальд.
Пьер и Гильом спустились вниз на подмогу своим друзьям как раз в тот момент, когда они уже практически выбивались из последних сил.
– Дайте и нам чуток поразмяться с этой сволочью!.. – крикнул Гильом и, подвинув уже порядком ослабевшего и немного раненого Годфруа, бросился на врага.
– Матерь божья! Да их там что, целый легион?! – Завопили внизу враги, увидев перед собою новое лицо противника.
– Да! Ты угадал! – Крикнул Гильом и со всего размаха заехал шестопером по шлему врага. Враг упал. Противник внизу несколько растерялся, но прекращать атаку не собирался.
Вдруг внизу послышалось какое-то оживленное и возбужденное обсуждение и противник, видимо один из командиров штурмовавших донжон бандитов произнес:
– Благородные сеньоры! Если наш шателен захвачен вами, мы не будем продолжать бой.
В это время сверху крикнули:
– Эй, разбойнички! Мы захватили на крыше шателена замка и его воинов!..
Воины противника внизу замялись в нерешительности. Они не знали, что им делать. Вдруг, кто-то из них крикнул:
– Мы сдаемся! Милостиво просим принять наше оружие в знак того, что мы сдаемся на милость таких храбрых и, без сомнения, благородных шевалье, как вы!..