Проклятие Гунорбохора
Шрифт:
— Что же делать, мастер? Что делать мне? Ведь я был готов идти!
— Надо переждать смуту, — вздохнул Стирг. — Иного выхода нет. Твоя миссия слишком важна, чтобы подвергать тебя опасности. Война — это не только сражения. Это разбой и мародеры, волнения и смута. Ты не должен рисковать. То, что знаешь ты, и то, что можешь, могут немногие в Арнире.
— Но как война помешает мне? Воюет Далорн и Гурдан, а я отправлюсь в Ринересс, а оттуда к мастеру Ольфу.
— Не так все просто, Шенн. Во–первых, ты не пойдешь в Кхинор один. Ни в коем случае. Ты прошел через него, и это было большой удачей. Для
Шенн задумался. Он понимал. Для него Арнир был един — фагирам разрешалось свободно перемещаться по оданствам, с них не брали пошлины, всюду приветствовали и почитали. Но существовали границы, армии и правители, каждый из которых был непрочь завладеть великим оружием Древних.
— Ты понял?
Шенн кивнул. Речь наставника посеяла сомнения.
— Что же делать? Кому достанется стагнир?
— Я не могу тебе ответить сейчас. Мы всегда сохраняли нейтралитет, старались не допустить конфликтов между оданами. Долгое время нам это удавалось. Теперь…
Стирг опустил голову и задумчиво погладил бороду:
— Предстоит решить, на чью сторону мы встанем. Вековое равновесие нарушено. Так было и прежде у Древних, так случилось здесь, и так будет всегда. Сильнейший правитель стремится объединить доступные ему земли, его оданство расцветает. Потом приходит закат и упадок, все разделяется, чтобы когда-нибудь соединиться вновь.
Шенн прилежно внимал, но учитель прочел в глазах юноши вопрос.
— Говори.
— Мастер, ты сказал, что надо выбрать сторону. Какую же?
— Думаю, ты понимаешь. Сторону сильнейшего. Так мы избежим многих смертей.
— Но в войне погибнет много людей! — воскликнул Шенн. — Почему ты не предотвратишь ее? Ведь оданы слушают тебя, мастер!
Стирг слабо улыбнулся.
— На этот раз нет. Пришло иное время. Время страшных смут и великих деяний. Мы не можем спорить с историей. Помешав тому, что происходит, ты лишь отдалишь неизбежное.
Верховный фагир кашлянул и налил в чашу воды из высокогорлого кувшина. Отпил.
— Много лет назад мы пришли сюда, чтобы объединять, а не разрушать. Покидая разрушенную империю, мы решили, что наши знания не должны пропасть. Народ арнов стал нашим народом, а Арнир — нашим домом… Не думай, что фагиры останутся в стороне. Во многих из нас нет и капли крови Древних, но в нас есть их дух и их знания! Вот что важно. Пойми это, Шенн…
— Мы не можем остановить войну, — продолжил мастер, — но можем сделать ее не столь разрушительной и кровавой. Я приложу к этому все усилия, а способы у меня есть. И время еще осталось.
— Мастер, разве есть еще время? Учитель Ольф говорил, что эльды могут построить «Гнев Игнира». Может, они уже его создали! Может, мы уже опоздали?
— Я так не думаю, юноша. Во–первых, им нужен стагнир, много стагнира, а эльд, знавший, где его добыть, перешел на нашу сторону и охраняет металл богов. С ним будет непросто
Шенн слушал.
— К тому же им нужно время, чтобы построить оружие… А чтобы добраться до нас, надо пройти через земли морронов. Они так просто не пропустят чужаков, а «Гнев Игнира» велик и сложен — везти это оружие непросто.
— Так может, нам нечего бояться? Эльды лишь бахвалятся — а дойти сюда не сумеют!
— Если бы я был в этом уверен, Шенн, — вздохнул мастер. — Эльды малочисленны, но у них достаточно умельцев, чтобы решить эту задачу. Вот ты бы ее решил?
— Я? — Шенн задумался. — Возможно, решил бы. Если Древние смогли…
— Вот видишь. Не стоит их недооценивать, Шенн. Фанатики способны на все. Уверен: в Арнире много их шпионов, и они потирают руки, узнав о нашей беде…
— Есть и третья сила, — птоговорил Стирг. — В Кхиноре явился новый вождь, женщина по имени Ош–Рагн. Морроны объединяются, Шенн, это плохо для нас и для эльдов. Как ты, должно быть, помнишь, мы побеждали чернолицых потому, что были вместе, а их орды разобщены. Теперь все наоборот…
Шенн продолжил учиться. По заданию Стирга юноша отправился в Эшнар, где несколько лун изучал секреты и методы местных кузнецов, ковавших знаменитую эшнарскую сталь.
Шенну нравился этот грубоватый, но простой и радушный народ: бородатые мужчины с крупными горбатыми носами, вспыльчивые и азартные, и коренастые, длинноволосые пухлогубые женщины, веселые и работящие…
Все знания, полученные у эшнарцев, Шенн старательно записывал. Плавка и обработка стали, необходимые добавки и условия, закалка и отжиг… Шенн был настолько погружен в работу, что не заметил, как пролетело отпущенное ему время. Настала пора возвращаться. Знаний, наглядно полученных в Эшнаре, Шенну хватило с избытком, а механизмы горного народа приводили его в восхищение.
Вот только фагиры не имели большого влияния в Эшнаре. Отделенный от Арнира горными перевалами, Эшнар сохранил большую самобытность, в нем были сильны древние обычаи. Большая часть населения поклонялась Игниру, ему приносились обильные жертвы, строились храмы, тогда как его братья–Сущие были несправедливо забыты… И пока фагиры не могли на это повлиять. Впрочем, в Эшнаре Великого Игнира не считали жестоким и упрямым. Эшнарцы видели в младшем из Сущих черты национального характера: гордость, вспыльчивость и принадлежность к огню. Они считали Игнира покровителем кузнецов, а не воинов, и не связывали бога красной луны с войной, как верили в Арнире. Суд в горной стране вершили оданы и их доверенные судьи, фагиров использовали лишь как советников. И Шенну приходилось нелегко без привычного покровительства.
Впрочем, существовало средство, благодаря которому многие двери открывались перед учеником Стирга. Асиры! Деньги, которые эшнарцы любили так же, как божественного покровителя Игнира, служили главным пропуском в тайны Эшнара. Щедрость почиталась в Эшнаре наравне с богатством, особенно это касалось приезжих — и содержимое кошелька Шенна таяло с каждым днем, как снег под ярким солнцем. Имя великого мастера имело вес, но даже к нему полагался довесок в виде пригоршни асиров… И Шенн в который раз вспоминал слова учителя: