Проклятие короля
Шрифт:
— Граф Герн прав, сир! — снова подал голос эрр Урден.
— Тогда, может, имеет смысл вручить каждому из тех, кто присутствовал на рынках во время этого грабежа, дворянские патенты? — понимая, что его советники правы, злобно прошипел король.
— Это будет лишним, сир! А вот отправить в каждый из городов еще по две-три боевые четверки, как мне кажется, необходимо…
— А еще надо взять под охрану колодцы, склады с продовольствием… — начал было верховный маг, но договорить не успел.
— Все это уже сделано! — вмешался граф. — Я приказал ввести во всех городах Пограничья военное положение. Соответственно, уже начато круглосуточное
— А как продвигаются поиски лагерей так называемых «разбойников»? — жестом заставив графа замолчать, спросил король Азам.
— Обнаружено два предполагаемых места их ночевки. Уничтожено семь мелких шаек, поймано восемь одиночек, имеющих отношение к ночному братству. И, самое главное, обнаружен один из отрядов миардианцев. В настоящее время они пытаются затеряться в отрогах Ледяного хребта.
— Вы уверены, что это именно миардианцы? — уточнил монарх.
— Да, сир, — кивнул капитан. — Судя по мозолям на руках трупов — это профессиональные солдаты…
— Трупов? — удивился король.
— В результате четырех коротких стычек наши солдаты уничтожили одиннадцать человек, сир!
— Кто старший отряда преследователей?
— Сотник Мурад Царапина, сир!
— Это тот, которому я в прошлом году вручил Стальную Стену? [46]
— Он самый, ваше величество! — кивнул граф Герн. — У вас отличная память!
— Тогда я спокоен — этот их не отпустит… Еще новости есть?
— Да, сир… Несколько дней назад на Полуночном тракте попал в засаду и погиб барон Орейн. Судя по следам, оставленным нападавшими, его смерть — дело рук тех же миардианцев…
46
Стальная Стена — почетная нашивка, вручаемая воину, первым взобравшемуся на стену вражеского города.
Глава 12
Баронесса Меллина Орейн
На четвертый день после отъезда Лагара эрр Маалус обозвал меня бесчувственным бревном. Нет, не открытым текстом — на такое непочтительное отношение к дочери своего сюзерена он был в принципе неспособен. Однако смысл десятиминутной тирады, которой он разразился, застав меня лежащей на кровати и спокойно изучающей амулет Алого безумия, при желании можно было выразить именно так.
Я не обиделась. Ибо и сама ощущала себя чем-то вроде этого самого бревна: сообщение о гибели отца не заставило меня плакать. Не вызвало ощущения отчаяния или трагической безысходности, а просто вымело из моей души все чувства. Кроме одного — желания отомстить.
Правда, это желание, терзавшее меня практически постоянно, было каким-то холодным: я не строила планов мести, не представляла себе разбойников ни в нашей темнице, ни в пыточном подвале, ни на виселице. Мне просто хотелось, чтобы они умерли. Желательно от моих рук. Поэтому, определившись со своими желаниями и целями, я принялась добросовестно изучать все найденные в кабинете отца стандартные амулеты, пытаясь найти в них аналоги боевых печатей и точек их фокуса.
Зачем? О-о-о! Мысль, пришедшая мне в голову через сутки после отъезда Лагара, была проста, как медная монета: разбойники, убившие моего отца, знали отроги Ледяного хребта как свои пять пальцев. А значит, могли уйти от преследования. Соответственно, шансы принять участие в их уничтожении у меня были: достаточно дождаться возвращения Лагара, убедить его «попутешествовать» по Полуночному тракту и отправиться туда вместе с ним.
Нет. Стать обузой я не боялась — пусть мой резерв был невелик, но я умела лечить. И довольно неплохо обращалась с мечом. А еще у меня появились весьма интересная идея по поводу того, каким образом я смогу ускорить уничтожение убийц.
Вкратце суть ее была такова: разбойники, участвовавшие в нападении, не боялись атаковать отряды, в которых были маги. Да, не только потому, что у них был иллюзионист. Тот самый, которого убил Крегг. Для полноценного боя против хорошей боевой четверки одного иллюзиониста было слишком мало. Значит, у каждого из разбойников должны быть амулеты. Причем не самые дешевые. Значит, на груди у каждого из них висела деревяшка, напитанная силой создавшего ее рунного мага. А я могла обратить эту силу против своего хозяина…
Да, опыта работы с амулетами у меня практически не было — точку фокуса Огненного шторма я создала почти случайно, — зато было желание этому научиться. А еще — безумное упрямство…
В общем, тираду иллюзиониста я слушала краем уха. Вглядываясь в плетение печати Алого безумия так, как будто видела его в первый раз.
— Ваша милость! Вы меня вообще слышите? — возмутился эрр Маалус, сообразив, что его монолог не произвел на меня никакого впечатления.
Я утвердительно кивнула.
— Ваш отец погиб, а вы… вы, вместо того чтобы скорбеть, рассматриваете эти дурацкие амулеты!
— Я скорблю… — голосом, лишенным каких-либо эмоций, произнесла я.
— Да? Тогда прекратите заниматься ерундой! Ладно бы, занимались собственным здоровьем — я бы еще понял. А тут…
— Все, что необходимо для скорейшего выздоровления, я уже сделала, — отозвалась я, не отрывая взгляда от плетения. — Если у вас есть какие-то сомнения, посмотрите сами…
Следующие пару минут в комнате было тихо — маг добросовестно изучал непрерывно напитываемые моей силой плетения и все громче и громче бурчал себе под нос.
В принципе, причину его нарастающего раздражения я прекрасно знала — придуманный мною вариант взаимного расположения печатей Гармонизации здорово отличался от того, что рекомендовал в своем трактате Гериельт Мудрый. И выглядел, как бы так помягче выразиться, несколько бардачным. Зато он заметно лучше поддерживал баланс жидкостей в организме, не допускал ни обезвоживания, ни появления отеков, регулировал ритм работы сердца, обеспечивал нормальную работу органов дыхания и мочевыделения, а еще увеличивал наполнение кровеносных сосудов и правильную выработку животворных [47] веществ. Правда, в результате здорово упала скорость роста волос, но такие мелочи меня особо не беспокоили.
47
Животворные вещества — местное название гормонов.