Проклятие лорда Фаула
Шрифт:
Когда буйство прекратилось, Берек воздал благодарность Огненным Львам горы Грома, обещал уважение, поклонение и служение земле со своей стороны и со стороны поколений своих потомков, которые последуют за ним в Стране. Обладая первой земной силой, он вырезал Посох Закона из ветви Одного Дерева, и с его помощью начал исцелять Страну. Со временем Берек Полурукий получил прозвище Хатфью и стал Лордом-Основателем, первым из Старых Лордов. Те, кто последовал по его стопам, процветали в Стране две тысячи лет.
Когда Этиаран закончила, над людьми долго висела тишина. Потом одновременно, словно сердца их
Она раскинула руки, чтобы обнять как можно больше своих соотечественников, и те, кто не мог дотянуться до нее, обнялись друг с другом, разделяя единство своего общего порыва.
Глава 7
Лена
Один в ночи — один, потому что не мог разделить спонтанного импульса подкаменья, — Кавинант почувствовал себя внезапно пойманным в ловушку. Давление темноты вызвало спазм в легких; ему казалось, что не хватает воздуха. Он оказался во власти клаустрофобии, страха прокаженного перед толпой, перед ее непредсказуемым поведением.
«Берек!» — саркастически усмехнулся он. Эти люди хотели, чтобы он был героем.
Отвергая это их заблуждение, он отшатнулся от них с глубоким возмущением, с надменным видом прошествовал между домов, словно подкаменье нанесло ему смертельное оскорбление.
«Берек! — грудь его вздымалась при этой мысли. — Дикая Магия! Это просто смешно. Разве эти люди не понимают, что он — прокаженный?» Не было ничего более невозможного для него, чем героизм такого рода, какой они видели в Береке Полуруком.
Однако Лорд Фаул сказал: Он хочет, чтобы ты стал моим окончательным противником. Он выбрал тебя, чтобы уничтожить меня. В абсолютном страхе он на мгновение увидел конец, к которому, возможно, вела его тропа сна: он увидел себя неизбежно вовлеченным в конфронтацию с Презирающим.
Он оказался в ловушке. Разумеется, он не мог играть героя в какой-то снящейся войне. Он не мог до такой степени забыться: забывчивость для него была равносильна самоубийству. И тем не менее он не мог избавиться от этого сна, не проходя через него, он не мог вернуться к реальности, не проснувшись. Он знал, что случилось бы с ним, если бы он не двигался дальше, стараясь при этом не сойти с ума. Удалившись от огней собрания даже на такую небольшую дистанцию, он чувствовал, как широкие крылья тьмы плещутся над ним, кругами спускаясь с неба над головой.
Пошатнувшись, он остановился, прислонившись к стене, и закрыл лицо руками.
— Я не могу, — прошептал он.
Надежды, что эта Страна могла бы его избавить от импотенции, как-нибудь вылечить его больное сердце, развеялись словно дым.
— Не могу продолжать. Но не могу и остановиться. Что происходит со мной?
Внезапно он услышал приближающиеся к нему торопливые шаги.
Оторвавшись от стены, он увидел спешащую к нему Лену. Светильник, подпрыгивающий в ее руке в такт шагам, отбрасывал причудливые тени на ее фигуру. Сделав еще несколько шагов, девушка пошла медленнее, потом остановилась совсем, подняв светильник так, чтобы лучше видеть Кавинанта. — Томас Кавинант? — неуверенно произнесла она. — Вам нехорошо?
— Да! — огрызнулся он. — Мне нехорошо. И вообще, все нехорошо, и это длится с тех
Кавинант взглянул на Лену, с вызовом ожидая, что она спросит, что такое «разведенный».
Девушка держала светильник так, что большая часть ее лица оставалась в тени. Кавинант не мог видеть, как подействовала на нее вспышка его гнева.
Однако какая-то внутренняя восприимчивость, казалось, руководила ею. Когда она заговорила, Кавинант понял, что она не будет усугублять его боль грубыми расспросами или соболезнованиями.
— Я знаю место, где вы сможете побыть один, — мягко сказала она.
Он угрюмо кивнул. Да! Он чувствовал, что его обезумевшие нервы вот-вот порвутся. Горло давило тисками ярости. Он не хотел, чтобы кто-нибудь видел, что с ним происходит.
Осторожно коснувшись его руки, Лена пошла к реке, и Кавинант последовал за ней. В тусклом мерцании звезд они добрались до берега Мифиль, а затем спустились вниз, к самой реке. Пройдя полмили, они вышли к старому каменному мосту, по которому скользили мокрые черные блики, словно он только что поднялся из воды специально для Кавинанта. Нелепость этой мысли заставила его остановиться. И тем не менее пролет моста казался ему чем-то вроде пролога, ведущего в неведомое; в темных горах по ту сторону реки таились перемены. Кавинант резко спросил:
— Куда мы идем?
Он боялся, что после того, как перейдет мост, он будет не в состоянии узнать самого себя.
— На ту сторону, — сказала Лена. — Там вы можете побыть один. Наши люди нечасто переходят через Мифиль — считается, что Западные Горы враждебны, что зло Рокового Отступления, лежащего на пути к ним, покорило их дух. Но в поисках камней для изображений суру-па-маэрль я прошла всю западную долину без какого-либо ущерба для себя. Здесь неподалеку есть место, где вас никто не потревожит.
Несмотря на всю свою массивность, мост, на взгляд Кавинанта, выглядел не внушающим доверия. Не скрепленные известью стыки казались непрочными, соединенными друг с другом лишь тусклыми, предательскими, отбрасываемыми созвездиями тенями. Ступив на мост, Кавинант ожидал, что нога его поскользнется, а камни задрожат. Но арка моста была недвижима. Дойдя до середины, Кавинант остановился, облокотился на низкий парапет моста и посмотрел в реку.
Внизу сплошной темной массой текла вода, бормоча бесконечную молитву об отпущении грехов в море, и Кавинант смотрел в нее, словно просил мужества. Разве не мог он просто проигнорировать то, что ему угрожало, проигнорировать очевидную невероятность, безумие всей этой ситуации, и вернуться в подкаменье и притвориться с веселым коварством, что он — воскресший Берек Полурукий?
Нет, не мог. Он был прокаженным: не всякая ложь удалась бы ему.
Ощутив острый приступ головокружения, Кавинант обнаружил, что колотит кулаками по парапету. Он судорожно поднес руки к лицу, пытаясь рассмотреть, не поранил ли их, но в тусклом свете звезд ничего не было видно. С искаженным лицом он повернулся и сошел вслед за Леной на западный берег Мифиль.
Вскоре они добрались до цели. Некоторое время Лена вела Кавинанта прямо на запад, потом вверх по крутому холму и вправо, а затем вниз по ущелью и снова к реке.