Проклятие лорда Фаула

Дональдсон Стивен Ридер

— Да, я знаю тебя, — слабым голосом произнесла женщина. — Ты Томас Кавинант Неверящий и Носящий Белое Золото. В облике Берека Полурукого. Джеханнум говорил правду. Пришло большое зло.

Она тщательно выбирала слова, словно пыталась удержать равновесие на лезвии ножа.

— Я — Ллаура, дочь Аннамара, из числа хииров настволья Парящее.

Наших часовых, вероятно, убили. Никто нас не предупредил. Но…

Но тут ее самообладание кончилось, и она начала произносить какие-то нечленораздельные звуки, словно связь между ее мозгом и голосом прервалась, оставив ее в мучительной борьбе

с невозможностью говорить внятно. Глаза ее горели яростной сосредоточенностью, а голова тряслась при каждой попытке сформировать слово. Но ее трясущиеся губы не слушались. Страж Крови — разведчик — сказал:

— В таком состоянии мы ее и нашли. Время от времени она может говорить. Но большей частью — нет.

Услышав это, Ллаура сделала сверхъестественное усилие, подавив истерику, и опровергла то, что сказал разведчик.

— Я — Ллаура, — повторила она. — Из числа хииров настволья Парящее.

Наших часовых убили… — Ее голос вновь прервался. Успев выговорить: — Вы Лорды, — она вновь потеряла сознание. Видя ее мучительную борьбу, Кавинант оглядел членов отряда: все напряженно смотрели на нее, а в глазах Вариоля и Тамаранты стояли слезы.

— Сделайте что-нибудь, — с болью в голосе произнес он. — Кто-нибудь… Внезапно с Ллаурой что-то произошло. Схватившись за горло свободной рукой, она крикнула:

— Вы должны выслушать меня! — и упала.

Как только колени ее подогнулись, Протхолл сделал шаг вперед и поймал ее. Схватив за руки, он сильным движением заставил ее выпрямиться.

— Стой, — скомандовал он. — Стой. Не говори ничего. Слушай и на вопросы отвечай наклоном головы — да или нет.

В глазах Ллауры вспыхнула искра надежды, и, высвободившись из рук Протхолла, она снова взяла за руку мальчика.

— Итак, — ровным голосом произнес Высокий Лорд, пристально глядя в опустошенные глаза Ллауры, — ты не сумасшедшая. Разум твой чист. С тобой что-то сделали.

Ллаура кивнула — да.

— Когда ваши люди пытались бежать, тебя взяли в плен?

Она кивнула — да.

— Тебя и ребенка?

Да.

— И с ним что-то сделали?

Да.

— Ты знаешь — что?

Она покачала головой — нет.

— С вами обоими сделали одно и то же?

Нет.

— Что ж, — вздохнул Протхолл, — оба были взяты в плен, вместо того чтобы быть уничтоженными вместе с другими, и мастер учения юр-вайлов причинил вам страдания.

Ллаура, содрогнувшись, кивнула — да.

— Повредив тебе?

Да.

— Вызвав затруднения речи?

Да!

— Теперь твоя способность говорить приходит и уходит?

Нет.

— Нет?

Протхолл на мгновение задумался, а Кавинант вмешался в разговор.

— Черт возьми, пусть она напишет обо всем!

Ллаура затрясла головой и подняла руку. Та сильно дрожала.

Внезапно Протхолл сказал:

— Тогда, должно быть, существуют определенные вещи, о которых ты не можешь говорить?

Да.

— Есть нечто такое, о чем ты не можешь говорить, поскольку этого не хотели нападавшие?

Да!

— Тогда… — Высокий Лорд колебался, словно едва мог поверить собственным мыслям. — Тогда нападавшие знали, что тебя найдут, — мы или кто-то другой, кто пришел бы на помощь настволью Парящее слишком поздно!

Да!

— Именно

поэтому вы и бежали на юг, к настволью Баньян и подкаменью Южное?

Она кивнула, но так, что стало понятно, что она не совсем поняла вопрос.

Заметив это, он пробормотал:

— Именем Семи! Так дело не пойдет. Подобный разговор требует времени, а мое сердце мне подсказывает, что у нас его очень мало. Что сделали с мальчиком? Откуда нападавшим было известно, что мы — или кто-то другой — поедем этой дорогой? Что она может знать? Что-то такое, чего боится мастер учения юр-вайлов и не хочет, чтобы мы знали об этом. Нет, мы должны найти другое средство.

Краем глаза Кавинант увидел, как Вариоль и Тамаранта расстилают свои одеяла возле костра. Это на мгновение отвлекло его внимание от Ллауры. Взгляд их был печален и странно загадочен. Он не мог понять этого, но почему-то напоминал ему о том, что они знали, каково будет решение Протхолла относительно похода еще до того, как это решение было принято.

— Высокий Лорд, — глухо произнес Биринайр.

Не отрывая взгляда от Ллауры, Протхолл ответил:

— Да?

— Тот молодой щенок, гравлингас Торм, сделал мне дар учения радхамаэрль. Я уж было думал, что он просто насмехается надо мной.

Смеется, потому что я — не такой щенок, как он сам. Это была целебная грязь. — Целебная грязь? — удивленно повторил Протхолл. — Ты взял ее с собой?

— Конечно. Я все время поддерживал ее во влажном состоянии — я же не дурак, хотя этот щенок Торм пытался еще учить меня. Будто я сам ничего не знаю.

Подавив нетерпение, Протхолл сказал:

— Пожалуйста, принеси ее.

Минуту спустя Биринайр вручил Высокому Лорду каменный горшок, полный влажной, поблескивающей массы — целебной грязи. Протхолл без колебания зачерпнул из горшка горсть.

— Не забудьте, — пробормотал Кавинант, вспомнив о чем-то, — это заставит ее уснуть.

Но Протхолл осторожно размазал грязь по лбу, щекам и горлу Ллауры.

Во тьме, освещаемой только огнем лиллианрилл и последними тлеющими углями сожженного дерева, она заблестела, отражая золотые отсветы костра. Кавинант заметил, что Лорд Морэм перестал уделять внимание Протхоллу и Ллауре и присоединился к Вариолю и Тамаранте, причем между ними, как будто, завязался спор. Они лежали рядом на спине, держась за руки, и он стоял над ними, словно обороняя их от какой-то тени. Но они не двигались. Перебивая его, Тамаранта мягко сказала:

— Так лучше, сын мой.

А Вариоль пробормотал:

— Бедная Ллаура. Это все, что мы можем сделать.

Кавинант быстро оглядел весь отряд. Воины, казалось, были приведены в состояние транса допросом хиира, но пещероподобные глаза великана рассеянно блуждали по поляне, словно его мысли сплетались в какую-то опасную сеть. Кавинант вновь повернулся к Ллауре, чувствуя, как озноб пробирается вдоль спины. Первое прикосновение целебной грязи только ухудшило ее состояние. Лицо ее исказилось в муках и судорогах, похожая на предчувствие смерти гримаса растянула губы в беззвучном крике. Но потом сильная конвульсия сотрясла ее и кризис миновал. Она упала на камни и зарыдала от облегчения, словно из ее разума вынули нож.