Шрифт:
ПРОКЛЯТЬЕ РОДА
исторический роман
Алексей Шкваров
Книга первая. ХОЛОДНАЯ ОСЕНЬ 1525 ГОДА.
Глава 1. Принцесса.
Герцогство Шлезвиг. Северная Германия.
Когда состоялась свадьба ее старшей сестры Доротеи и голштинского принца Кристиана, Катарине лишь только минуло двенадцать. Но она навсегда запомнила этот огромный трехнефный собор Святого Петра, где походила праздничная церемония и куда они приехали всей семьей из своего родового замка Ратцебурга. Катарина не могла
– …в красоте и убожестве, в счастье и несчастье, в болезни и здравии….пока не разлучит нас смерть… - шепотом повторяла девочка слова клятвы.
– Ах, когда же наступит мое время? – взгрустнулось двенадцатилетней принцессе. – Он приплывет за мной на огромном корабле, и его паруса будут белее и чище рождественского снега. Он будет такой же красивый… Нет! – Катарина даже так сильно притопнула ножкой, что на нее бросила недовольный взгляд герцогиня-матушка, - Он будет еще прелестнее этого принца Кристиана.
Поймав взгляд матери, принцесса потупилась, застыдившись собственных мыслей. – О чем это я? Прости меня Пресвятая богородица, Пресвятая Дева Мария, что позволяю себе такие грешные мысли, прости меня Святой Петр, что помышляю о том, о чем мне еще рано думать. – зашептала она про себя слова искупительной молитвы. Но любопытство пересилило стыд, и Катарина снова стала посматривать вперед. Правда, теперь она сосредоточилась не на своей сестре и ее женихе, а на прекрасном резном алтаре, что украшал это величественное каменное сооружение позднероманского стиля. Для того чтобы окончательно отвлечься от своих греховных мыслей, Катарина принялась считать искусно вырезанные на алтаре фигурки святых, представлявших различные сцены из Святого писания. Добравшись до трехсот , она выбилась из сил и почувствовала, страшную усталость. К тому же ей стало жарко в меховой накидке, что укрывала ее плечи. К счастью, церемония уже заканчивалась, и все собирались на выход.
– Вот так, - подумала девочка, - наверно я пропустила самое важное. – и огорчилась. – ведь они должны были поцеловаться, а я этого и не видела. – Надув губы от обиды на саму себя, она двинулась вперед, повинуясь беспокойному взгляду, что опять бросила на нее любимая матушка – герцогиня и принцесса Брунсвик-Вольфенбюттельская, чинно вышагивавшая рядом с обожаемым супругом и отцом Катарины – герцогом Магнусом I Саксен-Лауенбургским.
Герцог Магнус выдвинулся чуть вперед, оставляя свою супругу, и поравнялся с отцом жениха королем датским Фредериком:
– Ах, ваше величество, как замечательно выглядит собор – выразил он свое восхищение, - а алтарь это просто произведение искусства. Хотя я должен отметить, что сама церемония бракосочетания наших детей лишь добавила великолепия самому храму.
– Благодарю вас, ваша светлость, - Фредерику была приятна похвала свата, - но если б вы знали, каких усилий стоило восстановить это чудо света после страшнейшего пожара 1440 года. Сколько десятилетий ушло на это. И алтарь – это последний штрих. Не считая нашего нынешнего события – рассмеялся король.
Фредерика мало интересовали события в Дании, правителем он считался лишь номинально. Потерпевший поражение от шведов его родной племянник, сидевший до того на всех трех престолах Скандинавии, Кристиан II, умудрился вызвать и ненависть своих собственных дворян, прогнавших его из страны, и теперь скрывался где-то в Германии вместе со всей своей семьей у тестя – императора Карла V. Кристиан надеялся, что могущественный родственник придет ему на помощь, но император завяз в кровопролитной войне с Францией, и ему было не до скандинавских проблем. Дворянство Дании призвало на трон голштинского герцога Фредерика, он согласился, но большую часть времени проводил здесь, в милом его сердцу Шлезвиге.
Они вышли, наконец, из собора и Катарина с радостью вздохнула полной грудью свежий морской ветер. Ее взгляд устремился в самую даль узкого фьордообразного залива Шлей, туда, где узенькая, обрамленная берегами, полоска моря сливалась с небом. Она поплотнее закуталась в свою очаровательную и удобную меховую накидку, что так ей мешала в соборе. Нет, холодно не было, но свежесть порывов ветра, напоминала, что на дворе октябрь 1525 года. Она продолжала жадно вглядываться в узость залива, откуда ей казалось, вот-вот должен выскользнуть парусник, что привезет ЕЕ принца.
– Ах, я встану на самом носу этого парусника, он обнимет меня, и мы понесемся вперед, подпрыгивая на волнах, вперед в прекрасную неизвестность, что называется любовь… - принцесса так замечталась, что герцогиня-мать не выдержала:
– Катарина, да что с вами сегодня? Вам, случаем не дурно?
Девочка тут же сделала книксен и опустила вниз зардевшееся личико:
– Нет, ваша светлость. Я просто очень радуюсь за свою сестру, и думаю о том, как она будет счастлива с принцем Кристианом.
Герцогиня-мать усмехнулась, двумя пальцами осторожно приподняла подбородок принцессы и заглянула ей прямо в глаза:
– Я думаю, моя милочка, что вы мечтаете уже о своем замужестве. Не волнуйтесь, оно неизбежно. Мы подберем вам самую достойную партию, ибо немногие могут похвастаться такой древностью рода, как ваш отец и мой супруг. – и нагнувшись к Катарине прошептала ей на ухо, - даже жених, точнее сказать, уже муж вашей сестры Доротеи. Но об этом никому не болтай! Это будет наша маленькая тайна, не правда ли, Катарина?
– Да, ваша светлость. – Чуть слышно ответила девочка и постаралась отвести глаза в сторону. Мать засмеялась, отпустила ее подбородок, и ускорила шаг, поспешая за своим супругом и королем Фредериком. – Догоняй нас, Катарина… - донесся до принцессы ее голос.
Потом было пиршество в замке Готторп, в огромном зале, где собралось множество приглашенных знатнейших фамилий со всех уголков Северной Германии и Дании. Все шумели. Рекой лились и поздравительные речи и самые изысканные вина Европы, а слуги сбивались с ног, стараясь как можно быстрее наполнять кубки гостям и менять блюда на столе. Благородные рыцари, отцы семейств, и их не менее благородные жены и отпрыски, все стремились высказать свои пожелания счастья этому союзу. Потом начались танцы. И первыми бал открывали молодожены. Больше Катарина ничего не смогла увидеть, потому что по воле матушки-герцогини ей было приказано в сопровождении кормилицы отправляться спать. А ей так хотелось подойти поближе к любимой сестре Доротее, обнять ее, поздравить самой и пожелать самого-самого большого счастья на земле. Но, мать была неумолима, и под надзором постаревшей Марты, Катарина с огромным сожалением покинула пиршество и отправилась в отведенные ей покои.