Проклятие рукописи
Шрифт:
К концу стихотворения у нее из глаз полились слезы, она поспешила на свое место и набросила накидку, скрыв лицо.
45
Стихи древнеарабского поэта Абу-ль-Ала аль Мари
— Зачем столько печали и слез?! — воскликнул Герберт.
Ему было жаль молодую женщину. Он встал, приблизился к ней, наклонился, собираясь утешить наложением рук. Женщина внезапно изогнулась и заключила его в объятия, припав к его устам в поцелуе. Герберт в первую минуту поддался, но затем разум возобладал над зовом тела, и он чуть ли не силой оттолкнул женщину, а сам стал пятиться к выходу, тяжело дыша и помышляя о бегстве.
Халима весело рассмеялась и, отбросив накидку, показала сияющие счастьем глаза, а Герберт застыл в недоумении, потрясенный пережитым и увиденным.
— Ты устоял перед моими чарами, не дрогнешь и перед ней! Я не ошиблась в своем выборе! — весело прокричала молодая женщина и предложила Герберту вернуться на место, обещая все пояснить.
— В вино был подмешан любовный порошок, вызывающий у мужчин желание обладать женщиной даже на смертном одре. Танцовщице и невольнице, прислуживающей нам, было обещано по золотому динару, если им удастся увлечь тебя в объятия. Они прилагали к этому все усилия, но ты был тверд как скала. Не поддался ты и мне, а я не лишена привлекательности в глазах мужчин.
— Зачем тебе все это было нужно? — удивился Герберт. — Я скромный монах, не обладающий ничем, кроме своей любви к Богу.
— Перед тем как поведать тебе тайну, я хочу спросить: неужели твое сердце ни разу не опаляла любовь, влечение, страсть к женщине?
— Нет. Решение посвятить себя Богу я принял еще в детстве, воспитываясь в монастыре. Другой жизни я не знал и знать не хочу. Я не противник женщин, не согласен со словами святого Тертуллиана, что «женщины являются вратами к дьяволу», и с тем, что именно женщина изначально повинна в смерти Сына Божьего, что «истинная христианка должна ненавидеть свою привлекательность, ибо она совращает мужчин». За свою жизнь я не познал ни одной женщины.
— Теперь я хочу пояснить, почему мой выбор пал на тебя. В силу дара, каким меня наделил Аллах, я с раннего детства являюсь провидицей. Я рассказывала тебе о том, что моим мужем стал Абу Исхак, когда мы поженились, он был уже известным магом. В молодости он много времени провел в Египте, где познакомился с тайным учением жрецов и магов-халдеев. Он собирал магические тексты разных народов, дошедшие до нас с древних времен, собираясь написать волшебную книгу мага, должную стать книгой книг, но при этом не противоречащей исламу. Все магические заклинания в ней должны быть освящены именем Аллаха и проникнуты верой в него. Над этой рукописью он трудился два десятка лет, из них десять лет будучи моим мужем. За год до того, как он умер, в его руки попала какая-то старинная рукопись, и этого человека словно подменили. С одной стороны, я видела, как его глаза горели огнем счастья, и он несколько раз проговорился, что его работа уже близка к завершению, а с другой — он стал меня избегать. До этого редкую ночь Абу Исхак не приглашал меня к себе в спальню — у него не было других жен, а к невольницам он был весьма равнодушен. А вскоре у меня было видение во сне, расшифровав его, я поняла, что страшная опасность подстерегает моего мужа в ближайшее время и это связано именно с его занятиями магией. Я рассказала ему об этом — он в ответ только рассмеялся, объявив, что в скором времени будет обладать властью большей, чем халиф в Багдаде или любой другой правитель на земле. «Я двадцать лет разбирал тексты древних магов, для этого изучил в совершенстве многие мертвые языки, но когда пользовался волшебными формулами и заклинаниями, ни духа, ни джинна вызвать не смог, — заявил он мне. — Лишь недавно в мои руки попала древняя рукопись, и благодаря ей мне удалось вызвать духа-помощника — Арбателя — и приказать ему повиноваться мне. Дух-помощник дает возможность повелевать другими духами. Дух-помощник является мужчине в образе женщины и будет ему повиноваться, если тот не познает женщину. Вот поэтому дверь моей спальни с тех пор закрыта для тебя и других женщин. Разве может любовь, ласки женщины заменить обладание властью? Ты же заметила, что я в последнее время стал близок к визирю, меня даже стали приглашать на заседания дивана и считаться с моим мнением. Но это лишь первые шаги, — он перешел на шепот, — я открою тебе тайну: в скором времени я займу место визиря, а там…» — и он в восторге закатил глаза, пребывая в опасном заблуждении и не слушая моих предостережений. Я уверена, что именно этот дух толкнул его на гибельные шаги, приведшие к таннуру [46] и эшафоту.
46
Орудие пыток — ящик с гвоздями, торчащими внутрь.
— Меня не привлекает эта тайна, и я хотел бы немедленно покинуть твой дом.
На Герберта рассказ женщины оказал действие, обратное ожидаемому, — вдруг все вокруг поблекло, стало серым, и даже эта яркая женщина будто утратила свою красоту и привлекательность. Он вдруг вспомнил, что еще не выполнил некоторые поручения епископа Ато, очень требовательного и знающего человека, скрупулезно подходившего к каждому вопросу. Граф Борель всегда прислушивался к мнению старого епископа, а от отношения графа зависело будущее Герберта, чьи честолюбивые планы простирались очень далеко…
— Если ты подумал о будущем и эти мысли завладели твоим сердцем, это называется ожиданием. Если ожидание ненавистно, то в сердце возникает боль, именуемая страхом или опасением. Если оно желанно и составляет предмет дум, в сердце возникает удовольствие и радостное удовлетворение. Это и есть надежда.
— Откуда ты знаешь, о чем я подумал? — Герберт со страхом посмотрел на женщину.
— Мне просто пришло на ум выражение одного мудреца. А если оно созвучно с твоими мыслями, то это значит, что предлагаемое мною необходимо тебе. Не отвергай плода, не испробовав его на вкус. Иначе как узнать, сладок он или горек?
— Хорошо, я слушаю тебя. Продолжай.
— Мне пришлось поспешно бежать из Багдада, захватив лишь золото, драгоценности и рукопись мужа. Здесь я продолжила его дело и возглавила небольшую халаджитскую общину, организовала у себя дома рибат [47] . Но, имея магическую рукопись мужа, я не могла не заглянуть в нее и не попытаться в ней разобраться… — Она смолкла и слегка побледнела, что было заметно, несмотря на оливковый цвет лица. — С тех пор я лишилась покоя — иногда ночами в мой сон проникал дух Арбатель в образе мужчины… — Тут она замолкла, не в силах справиться с волнением. — Это тот дух-помощник, которого мужу удалось вызвать и, как ему показалось, подчинить себе. Он очень сильный и подавляет меня, а мне нужно научиться им управлять. Пока он видит во мне слабую женщину, но если я попытаюсь одержать над ним верх… он уничтожит меня, как до этого мужа! Мне недостаточно ни моих знаний, ни силы воли — нужен верный и знающий помощник. Я тебя случайно заметила, еще когда ты, весь запыленный, со свитой епископа въезжал на муле в ворота города. В твоих глазах горел фанатичный огонь веры, и я подумала, что именно такой человек может помочь мне. Я и мои слуги следили за тобой не один день, пока я не убедилась, что ты тот, кто нужен мне: у тебя неуемное желание знаний — ты все свободное время проводишь в библиотеках, в лавках покупаешь книги, ни разу твой взгляд не устремился в сторону женщины, и ни разу ты не предался каким-нибудь запретным удовольствиям. Я оказалась в мечети лишь потому, что следила за тобой и решила: мой час наехал!
47
Дом, где собиралась суфийская община, часто там же и проживавшая. Рибат — дом для женщин, ханак — для мужчин.
— Меня не интересуют ни знания чернокнижников, ни те лживые чудеса, какие они могут совершать с помощью дьявола!
— Я тебе не предлагаю пойти в услужение к дьяволу, шайтану, Сатане, Иблису. Я сама правоверная мусульманка и этого не приемлю. Но совсем другое дело — получить оружие, которое поможет защитить вашу веру без использования легионов воинов, которым требуется платить золотом. Дух-помощник, если его подчинить себе, откроет тебе все, что только пожелаешь узнать о природе вещей, позволит управлять могучими духами — Каспиелом, Аменадиелом, Демориелом, которым подчинено великое множество других духов, то есть стать всемогущим! Человеческий разум — единственный создатель всех чудес, и, соединившись с силой Духа, он сможет совершить что угодно.
— Веру защищают не золотом и не воинами, только верой в ее же истинность. Мы с тобой, каждый в своей вере, стоим на противоположных позициях. Мусульманские воины захватили большую половину Италии и угрожают Риму, который то и дело откупается от них золотом. Ты, мусульманка, предлагаешь мне оружие, которое может нам помочь в борьбе с арабами-захватчиками?
— Я лишь предлагаю научиться им пользоваться. Возможно, наш союз будет временным и непродолжительным.
Герберт вздрогнул, поскольку ему послышалось немое продолжение фразы: «… так как смерть одного разлучит нас».