Проклятие старого ювелира
Шрифт:
– Я, кроме СПИДа, ничего не боюсь, – усмехнулся вошедший в номер Ларионов. – Вообще-то посмеиваются местные: следак из Генеральной паникует, атипичной пневмонии боится.
– Да хрен ее знает, что за зараза, – высморкавшись, отозвался тот. – Вроде лето, тепло, а тут с самолета сошел – и сразу навалилось: и температура, и насморк, и чих. В общем, что-то непонятное. А ты чего пришел?
– Я завтра отбываю, – усаживаясь на стул, сообщил капитан. – Отмычку в Москву повезу. Добро дали наконец-то. Как я понял, дела Алимова и Отмычки связаны между собой.
– Скорее всего нам просто повезло, – откашлявшись, проговорил следователь. – Без экспертизы видно, что изъятое у подружки Отмычки и найденное у Алимова – от одного производителя. Правда, в Москве Торбу, ну того, которого Отмычка…
– Да я в курсе, – кивнул Павел. – Тут с Отмычкой проблемы. Он же без…
– Отвезешь завтра, – отмахнулся следователь. – Это с элитой уголовщины или с мафией проблемы возникают. Пересидят час и без адвоката не разговаривают. А такие, как Отмычка, сидят и сидят. И плевать ему, с санкцией или без. Тебе он претензии высказывал?
– Да нет. Ну а Алимова тоже в Москву повезут?
– Скорее всего да. Я ведь почему и приехал… Тут кое-что прояснилось, поэтому следует подумать о безопасности господина Алимова. В прошлом году в Якутии были задержаны двое золотоискателей. В Хабаровске, где они постоянно живут, произвели обыск и обнаружили те же изделия, что были найдены у задержанного в Питере продавца. Разумеется, обоих доставили в Хабаровск, а потом произошло нечто странное: в первую же ночь оба повесились в камерах. Полгода назад такая же участь постигла взятого в Хабаровске штурмана БМРТ. Он устроил в ресторане драку, был задержан, и у него нашли драгоценности. Он тоже повесился в первую ночь в ИВС. Вот такие дела…
– Да я и сам понял, – сказал Ларионов, – что здесь не все спокойно… Как только взяли Алимова, у начальства появилась какая-то нервозность. К тому же его очень хотели сунуть к уголовным тяжеловесам. В общем, сам понимаешь…
– Вот поэтому Алимова скорее всего и отвезут в Москву, – перебил его следователь. – Меня эта хворь непонятная свалила, мать ее… Никак я с этим самым Алимовым не встречусь. Медицина говорит, еще с недельку без выхода. Знаешь, мне уж думается, а не специально ли меня заразили?
Ларионов рассмеялся.
– Тебе, конечно, – улыбнулся следователь, – веселиться можно. А тут приехал по срочному делу, и нате вам. Хоть звони и сообщай, чтоб другого присылали. Начальство рвет и мечет. А что твой подопечный?
– Ты о каком именно спрашиваешь? Я приехал к Бешеному, а тут Отмычку брать приказали.
– Отмычка дает показания?
– Уверяет, что даст. Слушай, Соболев, когда я здесь застрял, так и думал, что ты появишься. Ведь уже третий раз мы с тобой вроде как в паре работаем. – Ларионов засмеялся. – Познакомились в Архангельске, я там Кучерявого брал, а ты по делу с рыбой шебуршился…
– Точно, – кивнул Соболев. Он чихнул и высморкался. – Вот прицепилась, зараза!.. А ты как Отмычку повезешь? Самолетом или…
– Конечно, самолетом.
– Вообще-то штормовое предупреждение было. Так что можешь застрять в аэропорту.
– Нежелательно! – Капитан вздохнул.
– Кипяток, – открыв «кормушку», проговорила толстая женщина, контролер СИЗО.
Бритоголовый парень черпаком налил горячую воду в поставленную Алимовым на квадрат «кормушки» алюминиевую кружку.
Алимов перенес кружку на стол, сел на койку, вздохнул.
– Надоело все, – пробормотал он. – Говорили, что в любом случае больше двух суток не отсижу, где бы ни попался. А тут, в Хабаровске, уже в тюрьму перевезли. Все, Гарик, – обреченно пробормотал Алимов, – хана тебе. Врежут лет восемь, если не больше. И как быть, не знаю. Все-таки, наверное, сделаю чистосердечное признание. Правда, поторгуюсь. Если твердо пообещают небольшой срок и безопасность, все расскажу. Надо будет выторговать, чтоб по делу я шел только как курьер… – Достав сигарету, он прикурил. – Ну, как только следователь Генеральной прокуратуры вызовет, все ему и скажу. Генеральная прокуратура все-таки кое-что значит. Ведь бывали случаи, когда люди от большого срока уходили, помогая следствию.
«И как я его отравлю? – стоя у двери в камеру, в которой сидел Алимов, думала толстуха. – Ну его на хрен этого Зверя! – решила она. – Сдать его к черту, и все. Пусть только появится, сразу сдам».
«Неужели повезет? – расхаживая по камере, думал Отмычка. – Ну нет, мент есть мент. Хотя в тот раз, когда меня хапнули вместе с гопстопниками, он меня домой отвез. Может, и на хрен мне все это упало? Точно, не нужны мне все эти дела».
– Замков собирайся, – услышал он звук отодвигаемого засова. – Выходи, тебя, похоже, переводят или в Москву поедешь.
– Совсем, что ли? – спросил Отмычка.
– Ага, – кивнул старший сержант милиции, – тебя здесь и так вон сколько времени продержали…
– По собственному желанию, – стирая усмешку с губ милиционера, перебил его вор. – Я знаю секрет государственной важности, поэтому меня и держали у вас. А кормили сам знаешь как. Не у каждого официантом капитан МУРа.
Милиционер, округлив глаза, внимательно взглянул на него.
– Есть! – Допрашивавший троих парней опер довольно улыбнулся. – Значит, подействовало. Так… – Он поднес ко рту переговорное устройство. – Ну вот что, Мягков, я должен знать, куда отправляется господин Кутрич. И не дай Бог, если твои орелики его потеряют.
– Слушай, Огурцов, – ответил ему насмешливый голос, – а как на это посмотрит начальство? Ведь санкции-то нет…
– Давно ли ты стал законником, капитан? – рассмеялся оперативник. – Главное сейчас – завести Барона. Когда человек нервничает, он делает кучу ошибок. Вот на этом мы его и подловим. Я давно этого жду… – Он вздохнул.
– Сделаем, майор, – весело согласился оперативник. – Литр с тебя и закуска.
– Все будет на высшем уровне! – рассмеялся Огурцов.
– И что мы здесь будем делать? – спросил подошедший к окну Отмычка.