Проклятие Усердия. Том 2
Шрифт:
И ответ оказался ценнее, чем все прочие, субъективно растянувшиеся на десятки и сотни часов образы. Ведь если Виктор правильно понял, то в этом своём недостатке божество винило тех, из чьих мыслей, помыслов и надежд оно было рождено. Людей. Да, проклятый мог ошибиться с расшифровкой образов, но вероятность этого была крайне мала. Крайне.
«Боги не говорят прямо», надо же.
Тэмпус оказался столь любезен, что продемонстрировал «Ничего» из которого он был рождён. Показал своего первого служителя. Человека, невольно создавшего образ будущего бога. Стареющий смертный просто вечерами рассматривал песочные часы, отсчитывающие дни его жизни, и мечтал о вечности, о сотнях несбыточных вариантов. О том, как было, «если бы». Показал
Бог — лжец. Ничего нового, впрочем.
Обрадованный подтверждением одной из своих теорий касательно природы божеств, Виктор попытался продолжить переговоры, ставя во главу угла своё нежелание открыто враждовать с церковью и уверяя собеседника в своём непринятии демонов как вида. Но получить ответ не успел: парня банально привели в чувство, и диалог прервался.
Виктор ван Бельвиос открыл глаза и первым делом заметил отца, который смотрел то на сына, то на церковь. Рядом суетился лекарь, чуть поодаль держалась стража, а уже за ними… Столько народу проклятый видел разве что на праздниках, и даже там простой люд не был настолько повёрнут на одной конкретной идее.
Каждый, от мала до велика, открывал рот только для того, чтобы проскандировать одно-единственное слово.
Святой…
Глава 3
К сожалению, проклятие несмотря на «смену тела» никуда не пропало — в этом Виктор удостоверился уже к ночи, когда характерные ощущения начали понемногу возвращаться, грозя к утру войти в полную силу. Огорчительно, но ожидаемо — от такой гадости столь просто избавиться едва ли получится. Потому Виктор быстро смирился, да продолжил объясняться и демонстрировать всем желающим в поместье свои водяные опахала. После каждой такой демонстрации приходилось вызывать слуг для сбора разлитой воды, но кого это волновало? У рода Бельвиос был праздник: первый носитель их крови, пошедший на союз с церковью, оказался благословлён! И даже разрушение церкви как здания они списали на «высочайший потенциал», а не на косяк с посвящением. Формально Тэмпус, конечно, хотел сделать Виктора носителем своей маны, но по факту получилось, что его силу проклятый просто переработал «под себя» без каких-либо гарантий для верховного бога. Переработал полностью, а не просто сохранил что-то от себя, как изредка случалось с другими «святыми», отличающимися особенно крепкой… волей? Или скорее душой?..
К слову о гарантиях: в продемонстрированных Тэмпусом историях о предателях среди «еретиков поганых» вполне себе были благословлённые люди, что указывало на возможность выйти из-под контроля богов без потери сил. Следовательно, даже худший вариант развития событий оставлял Виктору лазейку. Сейчас это, конечно, значения не имело, ибо всё прошло чуть лучше, чем могло бы…
Но ошибка была ошибкой не в полной мере, что несколько успокаивало ту часть Виктора, что отвечала за разумную паранойю.
Осталось только закрыть вопрос с церковью, ведь выйти на связь с верховным богом проклятый так и не смог. Пытался, по-разному пытался, но в этом деле успех его оставил. Или небожитель, песчинок ему шершавых в недра, решил поиграть в молчанку, или без алтаря контакт был невозможен. А единственный алтарь во всём городе Виктор благополучно разнёс. Проблемка, да?
В связи с этим разъяснить нынешний статус Виктора ван Бельвиоса, третьего графского сына, должно было собрание, членов которого церковь поспешно собирала как в Тарбиллиане, так и в окрестных деревеньках с крепостями. Выживший настоятель, радуясь и вознося хвалу пантеону за нового благословлённого, описал всё так, словно какие-то внутренние правила церкви не позволяли ему рассказывать всё единолично, а уцелевших церковников в городе было недостаточно. Требовалась полноценная делегация, ждать которую из ближайшего крупного оплота церкви было несколько накладно. Вот и приходилось бедняге крутиться, дабы в случае чего иметь железобетонную отмазку перед высоким начальством: всё, мол, по правилам, а что церковь обрушилась — так неприятности случаются. Лучше на нового святого посмотрите, какие крыла здоровые!..
Виктор же, глядя на эту суету и всеобщую радость, то и дело вспоминал об образовавшемся за его спиной маленьком личном кладбище. Прошлое не изменишь — это факт, но и просто спустить всё на тормозах проклятый не мог. Он хотел что-то решить для самого себя, но вот что именно?
С этим были проблемы.
Так, сидя на парапете крыши поместья и покачивая свисающими вниз ногами, проклятый всматривался в полумрак и медитировал, прислушиваясь к своей мане и выискивая отличия от себя прежнего. Как он понял ещё в самом начале, сорванный ритуал «благословения» не улучшал физическое тело, а как бы заменял его. По частям, конечно, но это всё равно было заменой. Физически Виктор стал значительно крепче, немного сильнее и быстрее. Улучшения не о-го-го какие, но в целом весьма достойные. Ведь со временем проклятый будет становиться лишь сильнее, и «прибавка» от ритуала будет расти соразмерно.
Иначе всё обстояло с сердцем маны и каналами, которые ритуал обошёл стороной. По всей видимости, эта часть смертных богов волновала не сильно, чего нельзя было сказать о её наполнении — мане.
В основе процесса создания «марионетки» лежало доминирование «божественной» маны над присущей конкретному человеку, но в случае с Виктором доминирования не получилось. Худо-бедно, но проклятый смог сохранить лидерство, собрав все наличествующие силы и даже взяв немного взаймы. «Божественная» мана растворилась в его собственной, не наделив Виктора особыми способностями в привычном людям понимании. Так сказать, «божественности» не хватило.
Вот только вхолостую раствориться в никуда мана Тэмпуса Многоликого не могла, и потому реализовалась в ином: в светящихся глазах и крыльях, коих отросло аж четыре штуки. Пользоваться ими было довольно удобно, хоть и напряжно для сознания и рвущейся одежды. В бою они, опять же, обещали стать необходимым всякому вирфорту козырем. Летать с их помощью пока не получалось, но опираться на них, как на щупальца небезызвестного доктора о восьми ногах, получалось неплохо. И Виктор был уверен в том, что со временем дополнительные конечности раскроются с новой стороны, ведь, например, атаковать с их помощью парень пока не пробовал. Некогда было, да и негде.
Лишний раз светить «святостью» на глазах у снующих по поместью толп проклятый не хотел.
Так чего в этом списке плюсов плохого, спросите? А ответ всё тот же: крупицы маны, почерпнутые с изнанки, могли аукнуться как и где угодно. И понять, что они сделали Виктор банально не мог. Не видел, не чувствовал проблемы. Всё его тело ощущалось так, словно таким и должно было быть. Аналогично и с маной. Линии жизни и душа — понятно, прокляты, но и там изменений разглядеть не получилось.
И куда, спрашивается, ушла мана с изнанки? Растворилась без остатка? Аннигилировалась? Или притаилась, чтобы вылезти в самый неподходящий момент?..
Эхо пространственных возмущений проклятый почувствовал сильно заранее, и так же заранее «попробовал ману на вкус», опознав в приближающемся маге ни много, ни мало, а своего отца. Тот не знал точно, где находится сын, а сверхъестественным восприятием, понятно, не обладал. Так что приходилось ему искать по-старинке, без серьёзной магии, дабы не переполошить всё поместье мощнейшим сканирующим заклинанием.
— Виктор.
— Отец. — Проклятый не без удивления отметил, что граф без заминки, да и довольно ловко уселся по левую руку от него. — Что-то случилось?