Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания
Шрифт:
— Ты уже решила, куда поедешь?
— Вы говорите так, Созидатель, — Гвендолен вновь усмехнулась, но без лишнего яда, просто грустно. — словно передо мной огромный выбор.
— Конечно. Ведь вандерцы тоже звали тебя с собой. Не только Эвнорий, не говоря уже про некоторых его сомнительных домочадцах, не так ли?
— Допустим.
— И я зову.
Гвендолен невольно вздрогнула, встряхнув головой — и несмотря на коротко обрезанные рыжие пряди, она показалась Логану почти прежней, оттого что в ее взгляде засветилось что-то похожее на вдохновенное
. — Для чего? Что мне делать в Ордене?
— Ты же способна на все, что угодно.
— Вопрос только, кому угодно? — пробормотала Гвен, снова отворачиваясь.
— Ты напрасно считаешь, что если потеряла силу Чаши, то ничего не можешь и никому не нужна. Ты можешь все, И очень нужна мне, Гвендолен. Хотя бы для того, чтобы дерзить и выводить из себя.
— Тогда лучше тебе выпросить в спутники Дрея, — Гвендолен легко поднялась, поочередно поправляя кинжалы на шее, за поясом и в перекинутых через плечо ножнах — это занятие прекрасно позволяло долго не поднимать глаза и принимать сосредоточенный вид. — До его умения изящно хамить мне еще очень далеко. Иначе ты бы давно от моих слов впал в ярость и принялся топать ногами, вместо того чтобы заставлять меня объяснять очевидный факт, почему я не поеду с тобой. Это слишком… слишком сильное искушение.
— Искушение? — Логан приподнял одну бровь. Выше этого его степень удивления возрасти уже не могла. — Что ты имеешь в виду?
Гвендолен настолько плотно стиснула зубы, что было непонятно, как ей потом удалось их немного разжать, чтобы произнести:
— Я прекрасно понимаю, что если… протектором теперь является Гнелль… то кто… будет наместником Ордена в Круахане. И если он когда-то… приедет на Эмайну…Мне… я… не хочу с ним встречаться.
Логан тоже встал, отряхивая плащ, хотя к нему не пристало ни травинки. Он улыбнулся краешком губ, вновь с той легкой снисходительностью, которой раньше в его улыбке никогда не сквозило:
— Ты всегда была очень проницательна, моя дорогая Гвен. Но не сейчас. Ты можешь спокойно ехать со мной. Ты можешь даже когда-нибудь отправиться в Круахан с посольством Ордена — если у тебя возникнет желание там побывать.
Гвендолен медленно обернулась. Ее руки еще сжимали ножны девятого, непарного и любимого кинжала, висящего на шее на кожаном шнурке, но лицо начинало неотвратимо меняться. И происходящие с ним перемены были, похоже, совсем не такими, какие ожидал увидеть Логан, сын Дарста, Созидатель Ордена, поскольку он отшатнулся назад, как от внезапного порыва ветра.
— Что? — спросила она хрипло. — Что там случилось? Что произошло… в Круахане?
Имени Баллантайна она так и не произнесла. Но Логан, глядя в ее расширенные глаза с полным отражением перевернутой луны, отчего они показались глазами какого-то дикого животного, отчетливо вспомнил, когда у нее прежде было такое лицо. Когда они вдвоем стояли под лестницей в эбрийском Доме Аллария и ждали нападения людей Гарана, вытянув клинки вперед. Или когда она кубарем выкатилась из
Логан невольно помотал головой, зажмуриваясь. Видимо, даже минутное промедление с ответом показалось Гвендолен настолько мучительным, что она молниеносно оглянулась по сторонам и метнулась в сторону, как вихрь. Она спрыгнула с балкона прямо на нижнюю террасу, не тратя времени на то, чтобы дойти до ближайшей лестницы, и Логан вторично закрыл глаза — ему показалось, будто она забыла, что за ее плечами больше нет крыльев. Но балкон был невысоким, и Гвендолен ринулась дальше, на мгновение упав на одно колено.
Она заметно прихрамывала, но не замечала этого. Она добежала до края террасы, где вровень с каменными плитами плескалось море, и где прямо на камнях, болтая ногами в воде, сидели младшие воины Ордена, быстрее всех закончившие укладывать свое незначительное имущество и готовые отправиться в путь хоть сейчас. Они с явным удовольствием слушали Дрея, бренчащего на каком-то странном инструменте с четырьмя струнами разной длины. Слова песни заглушало не столько бренчание, сколько взрывы хохота. Из этого следовало, что для ушей благонравных девиц они не предназначались ни в коем случае и, значит, в другое время Гвендолен не преминула бы вставить несколько комментариев, один сногсшибательнее другого.
Но сейчас ей было не до того. Она врезалась в толпу, толкнув кого плечом, кого рукой, кому наступив на ногу, и только воспитанная в орденском фехтовальном зале быстрота реакции удержала двоих воинов от падения в воду. Гвендолен тяжело дышала, пригнувшись, и меньше всего сейчас была похожа на замкнутую и мрачную метательницу ножей Линн, но от этого не казалась менее опасной. Два кинжала она выхватила из ножен и держала их поднятыми на уровне плеч. Клинки чуть вздрагивали, заставляя всех замереть и в ужасе переглядываться.
— Что — случилось — с протектором — Круахана? — выговорила она четко.
Младшие воины переглянулись.
— Да что с ним случится, — пробормотал один из них. — Ну страдает досточтимый Гнелль язвой, но от нее никто еще не умирал.
— Ты — прекрасно — знаешь — кого — я имею — в виду.
— Не совсем… — голос молодого человека стал совсем сиплым, когда острие придвинулось к его шее.
— Линн! Перестань, я прошу тебя! — Дрей вскочил на ноги, отшвырнув жалобно тренькнувший инструмент, но было видно, что он сам не торопится к ней приближаться.
— Я спрашиваю о… — Гвендолен судорожно глотнула, — об Эбе… сьере Баллантайне.
— Да какой же он протектор! — искренне поразился другой воин. Кинжал Гвендолен моментально нацелился ему в горло. — Он изменник и предатель круаханского народа. Ну в смысле… так на улицах говорят.
— И что же — происходит — в Круахане — с предателями — и изменниками?
— Не знаю! — выкрикнул воин, невольно так скосив глаза на кончик кинжала, что у него задергалась щека от напряжения. — Никто не знает! Он просто исчез, и все!