Проклятое дитя. Дилогия
Шрифт:
“Благодарю вас, госпожа Асмодей!” – почтительно ответила ей Ариэль: “Мое имя Ариэль Растерос, и я не заслуживаю ваших слов о своем благородстве. В нашем мире есть демоны намного благородней чем я” – вспоминая лица Лалы и Адлера, сказала она. Конечно Ариэль помнила и о своей глубоко уважаемой королеве, но она также понимала, что находясь на вершине власти невозможно остаться таким же чистым как эти двое. Королева давно должна была замараться в такой вещи, как политика, и она стопроцентно уже отдавала приказы, которые нельзя считать благородными. Именно поэтому, когда Ариэль слышала слова благородный демон, она представляла себе лица именно этих двоих.
Побитые жизнью и презираемые всем народом демонов как безумные монстры, которым только дай повод сойти с ума и они тут же накинутся на их детей, они не стали ненавидеть этот мир, а наоборот захотели изменить его к лучшему.
Они хотели, чтобы у других детей доппельгангеров было счастливое детство, а потому они даже поступили на службу к королеве демонов, чтобы накопить некоторые сбережения и открыть специальный приют для сирот доппельгангеров.
Если бы Ариэль не заметила этих двоих после того, как их мать сошла с ума, то они бы уже давно были или мертвы попытавшись найти ее и устранить, или так и продолжали бы тухнуть на низких должностях армии, из которой их и забрала Ариэль к себе на службу. Теперь же они были самыми опытными разведчиками демонов на всем континенте Сарандайл, да и к тому же они бы считались сильнейшими, если бы не их нежелание использовать свою боевую форму.
“Ты говоришь так, дитя Ариэль, будто бы в этом мире разумные демоны подобных тебе миллионы. Если это так, то я была бы очень счастлива. К сожалению, подобная утопия невозможна. В нашей крови течет само безумие, а потому…” – но договорить Асмодей так и не смогла. Ариэль, снова извинившись перед Асмодеем, сказала.
“Вы ошибаетесь! В нашем мире, на континенте Агнихайр, полно демонов, которые ничем не отличаются от людей. Мы также живем и воспитываем детей. Мы не желаем войны, но война все равно приходит в наш дом, а потому мы и продолжаем войну. Изначально демоны были безумны, как вы и говорили, но теперь это не так”
Асмодей от подобной речи ненадолго впала в небольшой шок, а потом приставив к своему костлявому лицу одну из пар своих рук, она сказала: “Если все взаправду так, то я хочу посмотреть на ваш мир. Мир тьмы Кира. Самый слабый из 6 великих миров. Он был настолько слаб, что даже мои братья и сестра ни разу не посещали его за последние 10 тысяч лет. Как же мы ошибались в подобном решении. Ариэль! Позволь мне увидеть, как вы живете! Я хочу занять твое тело и побродить по вашему миру! Обещаю, я не причиню никому вреда, если они, конечно, не спровоцируют меня!” – на что Ариэль, после пару секунд глубокого шока, все же ответила.
“Я польщена вашим предложением! Прошу вас, исцелите сначала Алана, а после можете делать с моим телом все что угодно”
“Хорошо! Отныне наш контракт заключен! Я, Владыка Мести и Предательства, обязуюсь исцелить и дать благословение Алану Широмантеру, гибриду мира Кира и Лайн! Также я получаю в свое пользование тело местного демона по имени Ариэль Растерос и имею полное право находится в нем не меньше 50 лет! Все верно?” – спросила Асмодей у Ариэль, перед которой предстало окно Системы Немезида.
[Согласны ли вы с условиями договора? Учтите, что отметить данный договор невозможно. Договор является абсолютным, если демон сам не решит изменить условия договора не в свою пользу. Да; Нет;]
“Я согласна” – ответила Ариэль и тогда она почувствовала, как ее сознание начало угасать. В конце она услышала последние в своей жизни слова, что принадлежали Асмодею.
“Прости меня, дитя. Я никогда тебя не забуду”
Глава 40
За своим столом, разгребая огромные кучи бумаг состоящих в основном из всех данных собранных из регионов где, возможно, был когда-либо Алан, сидела Агнес и внимательно изучала каждую строчку написанного текста.
Ей не давала покоя мысль, что победить Алана в данный момент никто из них не был в силах. Победить проклятого используя только магию тьмы, которой, собственно, и обладала единственная в Мести Скорбящих девушка маг, было совершенно невозможно.
Использовать магию тьмы, что является чем-то вроде дешевой заменой Первичного Элемента Тьмы, было сродни самоубийству при битве с проклятым. Он мало того, что может вообще игнорировать подобные атаки наложив на себя элементарную защиту доступную чуть ли не каждому проклятому (Агнесс об этом не знает, но это так), если он конечно не слишком слаб, на что и надеется Агнесс, так он еще, опять же по легендам, может поглощать эту самую ману из воздуха и людей для восполнения своих сил. Единственный способ победить проклятого – найти мага света и заставить его применить любое заклинание элемента света.
“Только вот где я его найду? Такие люди на дороге не валяются” – устало потирая глаза пробормотала Агнесс. Встав со своего любимого кресла, на котором она правила своей бандой, если конечно можно так это назвать, уже более 17 лет и подойдя к окну она прошептала: “Если бы не моя ошибка, то вся эта идиллия не была бы нарушена. Когда они узнают об этой угрозе, то мало кто сможет веселиться также, как и сейчас”
За окном Агнесс наблюдала за тем, как по улицам крепости спокойно прогуливаются под руку со своими родителями большое количество детей. Некоторые просто собирались в небольшие группы и веселились все вместе, что не могло не радовать всех собравшихся здесь людей.
“Я была слишком импульсивна в тот день. Я не могла простить Алану смерть одного из переживших трагедию, моего друга, а потому я не думая приказала доставить его ко мне и казнить. Я поставила под угрозу наше мирное существование и навлекла на нас угрозу подобной трагедии, вот только… вот только после этой мы, возможно, не сможем спастись”
Стоит сказать, что если бы Агнесс смогла подавить в себе страх рассказать всему миру о находящихся в их городе-крепости семейных парах. Если бы она рассказала всему миру о том, почему они, собственно, и поступают так бесчеловечно, убивая и грабя других людей, то у них точно нашлись бы парочка довольно влиятельных сочувствующих, что и согласились бы принять этих детей на защиту.