Проклятое золото
Шрифт:
Киммериец вжал голову в плечи и, как таран, врезался в заросли… В следующую секунду земля ушла у него из-под ног, и он, уже падая, успел ухватиться за свисающий вниз толстый корень, избежав тем самым участи югвубвы, который с ревом рухнул прямо с крутого откоса, чуть-чуть не задев Конана. По зверю не было заметно, что он пострадал при падении, скорее, оно разъярило его окончательно. Ловко поднявшись на ноги, югвубва как безумный вновь кинулся на Конана, который торопливо карабкался обратно на край обрыва. Осыпающийся песок помешал зверю успеть поддеть Конана рогом, под неимоверным весом склон
— Конан! Я так боялась за тебя с Аклаком! — Она порывисто обняла его. — Какое жуткое чудовище, правда? — Сонга нагнулась и заглянула в овраг. — Я убью его, клянусь всеми звериными богами, я убью его!
— Надо убить его поскорее, пока он не нашел дороги наверх, — подтвердил Аклак. — Если он захочет выбраться, колите его копьями! — крикнув он, обращаясь к охотникам.
Как могли, атупаны выполняли его приказание, хотя смешно было даже предполагать, что их копья способны остановить обезумевшее чудовище. Если бы не рыхлый осыпающийся песок, не дающий югвубве никакой опоры, охотникам пришлось бы совсем плохо. Ну, а кроме того, исступленное бешенство не давало животному осознать, что вовсе незачем кидаться на этот крутой склон, когда так легко выбраться из оврага с другой стороны. На ровном месте люди лишились бы своего единственного преимущества.
— Сюда, югвубва! Ко мне, югвубва! Попробуй, укуси меня! — кричали молодые охотники, желавшие показать, какие они смелые, в то время как люди постарше выжидали момента, чтобы поразить зверя в какое-нибудь из немногих уязвимых мест. Некоторые бросали в югвубву свои копья, но каменные наконечники лишь слегка царапали его шкуру,
Глобал, стараясь поточнее попасть зверю в шею, высунулся слишком далеко над краем и тут же чуть не поплатился за это жизнью: югвубва поддел своими рогами несчастного, чей воинственный крик сразу превратился в жалобный вопль, и, дико взревев швырнул обмякшее тело в заросли кустов.
— Убийца! — вскричала Сонга. — Иди сюда, я тебе покажу! — Она взгромоздилась на камень, нависающий над оврагом, и размахивала копьем, пыталась обратить на себя внимание югвубвы. Ей это удалось, более того, ее позиция оказалась очень удачной, потому что зверь, как ни старался, не мог достать ее, однако она не подумала о другой опасности: стремясь добраться до своей мучительницы, которая изо всей силы тыкала копьем ему в морду, юквубва подрывал стену оврага как раз под камнем. Конан заметил это и крикнул:
— Осторожно, Сонга!..
Однако было уже поздно. Камень начал оседать, Сонга отпрянула назад, но глыба увлекла за собой ту часть склона, и смелая охотница исчезла в клубах пыли, поднятых обвалом.
— Айа-а! — взревел Конан.
Пущенное могучей рукой копье вонзилось в загривок, из ранки вытекла тоненькая струйка крови. Зверь фыркнул и мотнул головой. Конан тем временем метался как безумный в поисках другого оружия. Его взгляд упал на остроугольный обломок, торчащий из земли на кромке обрыва. Варвар раскачал и вывернул его, затем он прижал несколько шагов вдоль полуобвалившегося края и, очутившись
Удержаться на спине югвубвы помогли Конану копья, застрявшие в толстой шкуре животного. Когда Конан достиг шеи, вернее, того места, где у любого другого животного должна быть шея, он уперся ногами в два таких копья и почувствовал себя несколько увереннее. Югвубва не прекратил попыток сбросить седока, но Конан сидел прочно и колотил своим обломком по краю роговой пластины как раз за ухом зверя, единственному месту, куда он мог дотянуться. Югвубва изменил тактику, теперь он с размаху бросался боком на стенку оврага, чтобы сбить Конана со спины, но склон был для этого недостаточно крут.
Пыль, вызванная обвалом, слегка улеглась Конан, к своей неимоверной радости, увидел Сонгу, живую и невредимую, которая размахивала копьем вне досягаемости страшных рогов югвубвы. Другие атупаны тоже спустились в овраг и подступали к мечущемуся чудовищу со всех сторон.
Конан с новой силой заколотил по роговой пластине и вдруг почувствовал, что она треснула и проломилась внутрь. Из раны неудержимым потоком заструилась кровь. Конан отбросил камень, выдернул один из дротиков, застрявших в шкуре, и что было сил вонзил его в рану. В тот же самый момент он услышал, что рев животного стал каким-то прерывистыым, булькающим. Взглянув вниз, он увидел Сонгу, повисшую на древке своего копья, которое ей удалось всадить в самое горло югвубвы.
Сложно сказать, какая из ран оказалась смертельной но зверь пошатнулся, сделал еще несколько неуверенных шагов и внезапно повалился на бок, придавив Конана, который не сумел вовремя соскочить. По телу животного пробегали судороги, гулкие удары егоо сердца казались Конану невероятно громкими. Но вот югвубва в последний раз дернулся — и в овраге воцарилась подозрительная тишина. Затем со всех сторон разом зазвучал хор жалобных причитаний:
— Югвубва умер! О, горе! Наш большой друг, Пожиратель Деревьев, ушел от нас навеки!
— Атупанам никогда не пережить эту потерю! Что будет с нами, несчастными!
— О, горький ужасный час! Не стало нашего любимого друга!
— Последний голос принадлежал Сонге, и этого Конан уже не мог вынести. Он с трудом высвободился и встал на ноги. Первой, кого он увидел, была Сонга, склонившаяся в почтительном поклоне с выражением скорби на лице.
— Во имя Крома, ответь мне, что значит это и нытье? Ты совершила подвиг, а главное, осталась жива. Мерзкое чудище убито. Из-за чего вы горюете, не возьму в толк?
— Ну как же, Конан, ты не понимаешь?! Случилось ужасное несчастье, наш горячо любимый друг покинул нас! Его большое сердце перестало биться. Горе нам, горе!..
— Однако кое в чем речной человек прав, — перебил ее Аклак. — Моя сестра совершила великий подвиг. И никто из нас не погиб. Теперь у нас будет достаточно мяса на зиму, а это очень хорошо. Давайте праздновать нашу победу и радоваться!
— О счастье! О радость! — с готовностью возопили атупаны.
— У нас есть еда! Югвубва мертв!