Проклятый дом
Шрифт:
– Кажется, на этот раз в ходу был не мышьяк, а цианистый калий. Ну, скоро узнаем, анализ покажет. Ну что, майор, вызывай своих экспертов. Как видно, сегодня им придется только этим домом и заниматься.
Кузнецов достал телефон и стал звонить в управление, а Гуров поднялся на второй этаж, постучал в дверь и вошел в комнату Бессонова. Адвокат уже закончил свои переговоры и теперь собирал вещи. Чемодан с открытой крышкой стоял на стуле.
– Прошу извинить за вторжение, но дело неотложное, – сказал Лев. – Я только что вернулся в дом со своим коллегой майором Кузнецовым,
Адвокат замер с вещами в руках. На время он буквально потерял дар речи. Затем немного пришел в себя и произнес:
– Лена?! Мертвая?! Но… как же так? Это… несчастный случай?
– Нет, на несчастный случай непохоже, – ответил Гуров. – Впрочем, это нам еще предстоит выяснить. Скажите, что вы делали после завтрака?
– Что я делал? – растерянно повторил адвокат. – Сейчас постараюсь припомнить… Так… После завтрака вы со Светланой Павловной и Борей уехали в город. А я пошел погулять. После этого неприятного инцидента с апельсиновым соком захотелось подышать свежим воздухом.
– И долго вы гуляли?
– Полчаса… может, чуть больше.
– Кого-нибудь видели во время прогулки?
– Да, когда я вернулся к дому, то увидел детей вместе с этой славной девушкой, их гувернанткой. Они играли на лужайке перед домом.
– Никого больше в парке не было?
– Нет, никого.
– А потом что было?
– Потом я вернулся сюда. Установил связь с моим деловым партнером в Москве, и мы некоторое время общались, обсуждали дела, которые вместе ведем. Ну а потом я начал собирать вещи. Ведь мне сегодня возвращаться в Москву. Собственно, через час уже надо выезжать в аэропорт. Да, но как же я поеду, если водителя здесь нет? Видимо, придется вызывать такси…
– Скажите, когда вы вернулись в дом после прогулки, вы видели экономку? – продолжал свои расспросы Лев.
– Лену? Нет… Я ее не видел.
– А звуки? Может быть, вы слышали какие-то звуки, доносившиеся из кухни?
– Сейчас… сейчас постараюсь вспомнить… – пробормотал Бессонов. – Значит, я вошел, направился к лестнице… Да, я что-то слышал! Какой-то голос со стороны кухни…
– Женский голос?
Адвокат несколько минут стоял, напряженно припоминая, потом медленно произнес:
– Знаете, какая странность… Кажется, там были два голоса – женский и мужской. Тогда я не придал этому значения…
– Голоса не показались вам знакомыми?
– Нет, это я не могу сказать… Нет, не помню, – покачал головой Бессонов.
– А пока вы находились здесь, наверху, вы не слышали внизу шагов? Разговоров?
– Нет, я был слишком увлечен нашими переговорами с партнером и ни на что не обращал внимания, – признался юрист.
– Понимаю, – кивнул Лев и поднялся. – Ладно, Александр Григорьевич, можете заканчивать ваши сборы и ехать. У меня нет оснований вас задерживать. Если что, увидимся в Москве.
Он спустился в холл и направился к двери. Ему хотелось побеседовать с гувернанткой, а также с садовником – еще двумя людьми, которые находились в усадьбе в момент смерти экономки. Но тут в ворота усадьбы въехала полицейская машина, за ней вторая. Это прибыли криминалисты, вызванные майором Кузнецовым. Гуров приветствовал их и взялся провести к месту трагедии.
Группу экспертов возглавлял сам начальник криминалистической лаборатории майор Рыхлин. Когда они вошли в кухню и майор увидел тело экономки, Гуров рассказал ему о найденной записке, а также о стакане и передал эксперту эти улики. Рыхлин понюхал стакан и заключил:
– Кажется, перед нами старый знакомец – цианистый калий. Впрочем, анализ покажет.
– А что вы скажете о записке?
– В моей практике был похожий случай, – ответил криминалист. – На месте преступления была найдена бумажка, оборванная с двух сторон, и на ней имелось несколько слов. Экспертиза показала, что текст написан рукой погибшего. Но нам удалось установить, что запись сделана давно, и вообще эти несколько слов – только часть большого текста.
– То есть это «ненавижу» вырвали из какого-то письма или другого документа?
– Вот именно!
Майор Кузнецов, внимательно слушавший их разговор, решил вмешаться.
– Но это значит, что здесь мы имеем дело с преступлением, – заявил он. – Что на кухне кроме экономки был еще кто-то. И этот человек подсунул Зайцевой яд или заставил его выпить. А затем изготовил эту так называемую «записку». То есть можно сделать вывод, что перед нами убийство, замаскированное под самоубийство.
– Я тоже так считаю, – сказал Гуров. – Только я думаю, что записка была изготовлена заранее. Впопыхах такие вещи не делаются. Преступление было тщательно спланировано. Ладно, вы тут работайте, а я пойду сниму показания с гувернантки и садовника.
Он отправился в парк, предложил Тане Красовской занять детей какой-нибудь игрой, а сам в это время сообщил ей о гибели экономки. На лице гувернантки отразился ужас.
– Лена мертва?! – прошептала она. – Но как же так?!
– Да, и у нас есть основания полагать, что она убита. В связи с этим мне очень важно знать, что происходило в доме после завтрака и после нашего общего отъезда в город. Опишите, пожалуйста, подробно, где вы были в это время и что видели.
Татьяна не стала ссылаться на плохую память или невнимательность и детально ответила на вопрос Гурова. Однако она могла сказать не так много. Сразу после завтрака она с детьми, воспользовавшись хорошей погодой, отправилась сюда, на лужайку, и все это время находилась здесь. По ее словам, за это время она видела только одного человека, вышедшего из дома, – адвоката.
– А когда вы уходили гулять, вы не видели экономку? – спросил Лев. – Не разговаривали с ней?
– Видела, – ответила Татьяна. – И мы даже перекинулись парой слов. Я зашла на кухню, спросила, когда можно приводить детей на полдник. Она сказала, что полдник будет готов к двенадцати, как обычно.
– И как она выглядела? Может, была мрачной, чем-то озабоченной?
– Мрачной? Нет, ничего такого я не заметила. Наоборот, она была веселой, что-то напевала… У нее еще радио играло – приемник стоял на кухонной полке. Там передавали какую-то танцевальную музыку, и Лена слегка пританцовывала у плиты.